Люди - ни что иное, как самосовершенствующиеся материализованные мысли.
Вам когда-нибудь приходилось наблюдать, как черепаха времени внезапно превращается в гепарда и оставляет за собой столб пыли из поломанных секундных стрелок?
Алексей Ольгович был студентом военной кафедры истории и брал уроки английского у старого поляка-кочевника. Он был в тесных отношениях с Аристотелем, приходясь старшим сыном. Но внебрачным. И, к большому его сожалению, случилось непоправимое несчастье...
- Алексеечка, - вдруг позвала Алексея старинная бабушка в ржавеющем розоватом, несколько прозрачном, пенсне, - а помнишь, как мы в 42-м продавали Гитлеру пирожки с капустой?
И Алексей внезапно вспомнил, что он не Алексей Ольгович, а Ольга Алексеевна, и живёт он по проспекту Ильича в незнакомом городе... От такой внезапности потемнело в глазах... Где же брать пелёнки для детей, соль и пару носовых платков? Все улицы были давно перекрыты из-за ремонта потёршихся временем и жёсткими подошвами прохожих тротуарных камней...
Пока эти беспокойные мысли перемалывались, словно косточки от яблок, в его твёрдых мозгах, он шёл по широкому железному мосту и наблюдал поцарапанные полки балконов отдаляющихся жёлтых жилых построек... Через семь минут стало ясно, что мост имеет почти кольцеобразную форму, и что идти по нему очень медленно и трудно.
Хотя солнце ещё освещало овалы изогнутых деревьев, вечер уже чётко ощущался во всех очертаниях проявившихся на лакмусовой бумажке пространства красок городского ландшафта. Вороны начали кружить в ущельях подворотен, предвещая тихие безоблачные беседы, и город понемногу успокаивался и засыпал вместе с растворяющимися тенями потемневших облаков...
Колонны прямых арок магазинов стояли словно нескошенные хлебные колосья на просторной урбанизированной поляне постоянно гудящих и дымящих промышленных предприятий... Здесь начинались тихие зелёные аллейки с наскоро сколоченными лавочками и плетёными урнами, тонущие в зелёной роскоши волнообразных кустарников. Алексей брёл именно в этих местах, вспоминая своё беспечное детство и обеспеченную юность... Он был в глубоком раздумье: что же делать с резко переменившимися взглядами на человечество, не говоря уже о животном мире и о фауне - мире растений? Как же он ошибался, считая людей огромными оловянными человечками, а животных - изредка оживающими шерстяными подстилками... Какое большое потрясение переживал Алёша сейчас, видя веселящихся собак, вовсе не похожих ни на коврики, ни на небольшие покрывальца, ни даже на обивочную клеёнку для табуретов. Какое потрясение переживёт он завтра, вставая с постели и с ужасом понимая, что подушка несколько мгновений тому назад перешла в другое измерение, не оставив даже наволочки...
Но записка и несколько перьев всё же остались. В этой записке, написанной размашистым твёрдым почерком, привлекает внимание то, что она содержала пророческие послания людям Северных Дорог, а так - ничего особенного.
Крещенские морозы ударили внезапно. Было видно, как неузнанные пешеходы кружились вместе с прозрачными снежинками, шептали согревающими матами и скользили по зеркалам...
(навеяно - О.Мандельштам "Египетская марка")