С детства тянуло на Запад, а ехал всегда на Восток,
завернутый в одеяло, не чувствуя рук и ног,
родители были рядом, ближе, чем на волосок.
Мы ехали четверо суток. Урал сменила Сибирь,
я же взирал бесстрастно на окружающий мир.
Новорожденному не отличить от Ангарска Каир.
Младенец – еще амеба, я бы сказал даже, вещь,
чью цену определить в церкви не хватит свеч,
сознанье вторично, первична крикообразная речь.
Совесть младенца не мучит, ибо память его коротка,
однако, чем ближе к устью, тем полноводней река,
речек на свете немало: Нил, Иордан, Ангара.
Отцу был (естественно, свыше) голос пуститься в путь,
ангелы торопили спрятаться где-нибудь.
Осел, превратившись в поезд, цокал упрямо вглубь
территории, чье пространство, после команды: “Пли!”
сужается до размеров булыжника, а не Земли,
чтобы, воскресши, вернуться погибшие не смогли.