Когда-нибудь умру средь астролябий,
Средь компасов, барометров и карт,
Меж глобусом и ворохом бумаги,
И светом, что струится на бильярд.
Альбомы потускневших фотографий,
В картоне окантованном зубцом,
Тогда замрут на полках биографий,
Всё там же, между Сыном и Отцом.
Когда-нибудь в моей библиотеке
Достойнейших на тризну соберу,
На пир ума, и римляне и греки
Там оживут на горестном пиру.
Когда-нибудь в излишестве устану
И поднимусь строкой в соборный неф,
И на надгробье мёртвым словом стану,
Навек вписавшись в барельеф.