Пожилой Амур не натягивает тетивы,
а нажимает на курок «Кольта» или «Беретты»,
и свинцовые пчёлки неотвратимой любви
жалят тугую плоть под бронежилетом.
И каждый патрон на четверть, или, скорей, на треть,
каждый расстрельный залп или выстрел в спину –
проводники любви, её хлеб и плеть...
(а газовая камера – love-машина)
Постоянный ингредиент или конечный продукт
всего, что взрывает мир или улыбается в колыбели...
Пожилой Амур стреляет с обеих рук
как всегда без промаха. И без цели.