…Около этого времени – смерть Катулла или отход его от литературы.
М.Л.Гаспаров
1.
Я вызволю тебя из темноты
Запутанных античных аллегорий,
Освободясь от гнета тем, но ты
Любви моей останешься покорен
По-прежнему. Я выделю жилье
Твоим словам, как в соловьиной клетке,
В душе моей – и неужель ее
Покинешь ты, язвительный и меткий,
Насмешливый и горький, преломив
Сопротивленье тесных створок сердца,
Чтоб, осыпая с крыльев прелый миф,
На поросли подстрочника усесться.
2.
Превыше одноклеточных похвал
Невзрослых душ доверчивость нагая –
Слова, что ты, случалось, напевал,
Бездарный век небесно окликая.
Мотив, которым ты едва дышал,
Припал, замедлен, к выцветшим глаголам,
И слух уколот тысячами жал,
Слог извращен, и вмиг оставлен полым,
Бесплодным сад мерцающий листа.
И мне уже увидеть не придется –
Слепящая взлетает простота
Над выводком ремесленных уродцев.
3.
Сомнительная мистика строки –
Овеществлять погибшие предметы.
Живого сердца дрожь превозмоги,
Иначе в подбирающейся тьме ты
Рассеешься, и не заметишь, где
Мигнет река из каменного ложа.
Опять плывет кувшинка по воде,
На человечью голову похожа.
4.
Уговори ее не приходить,
Не застывать в томленье у порога.
Своих друзей печалить погоди,
И так им было радостей немного
С тобой живым, двуискренним, больным,
С тобой, прекрасным, бедственным, словесным.
Ветшает платье плоти, и под ним
Душе твоей и маятно, и тесно.
Помедли, собери остаток сил,
К земле тяжелым телом прилипая.
Пускай ты слов подобных не просил –
Подобных рифм не выберет любая.
5.
Еще раз – нет. Но этот тихий воздух
Насыщен сладким тленом до предела.
Но умирать не хочется – так просто
Перехитрить податливую смерть.
Она пока покряхтывает возле,
Как будто прицениться прилетела,
Ей все равно, что плевелы, что просо,
Поэт-пропойца или трезвый смерд.
Их, впрочем, нет, божественных различий,
Целует в лоб мечтательная муза,
Не оставляя клейм, не награждая
Неизгладимой прелестью чело.
Уродством интеллекта возвеличен,
Иль чист, сего сомнительного груза
Избавлен, голью слов не осаждаем –
Ты в списках дней не значишь ничего.
6.
Молча дышать. На запястном плетенье вен
Сосет голубой паук колебанье пульса,
Лезвием подсеки – уползет, в траве
Елисейских лугов растворясь. Проводник обулся,
Скользкий, в сандалии, полог откинул, ждет.
Грубое полотно постели набухло кровью.
Твой черный, запахом смерти предупрежден,
С грохотом грузной птицы сел на гнилую кровлю.
Тихо смотреть. Уже примирясь – не жить,
Пригревая во рту чеканней иной монеты
Словцо несмиренное. Тело, что здесь лежит,
Похожее на тебя – неисцелимо – не ты.
7.
Ты остываешь. Боже упаси
Меня от одиночества в сюжете.
Вернись и прекословь, произнеси
Свое «люблю и верую», все ж эти
Слова сорвать с полуоткрытых губ
Мне удалось – случайно, и не спорю.
А облик смерти мерзостен и груб,
Служа зерном прожорливому горю,
Готовому – все карты в свой черед –
Напомнить, чем ты был в моем молчанье,
Когда богов под томный вечер от
Самих себя почти не отличали.
8.
Молчание стекает по губам.
Хор диких муз свистит неумолимо
О том, что мы фатально неделимы
По жизням двум, почти – по двум гробам.
И горлышки дрожат – им невдомек,
Тускнеет нота в мае непрогретом.
Не знаю – в том, а только в мире этом
Ты от меня неправедно далек,
Непостижимо близок. Сгинет хор,
Обуглив слух несносным щебетаньем.
И мы минуты к смерти сосчитаем,
И вечность жизни выкровит из пор.
11-25 мая 2002