Незаметно в город пришла весна, а затем лето. И снова на перронах появились упрямые и непонятные дачники, тянущиеся к ранним электричкам на дачные участки с заборами- рабицами, домиками, обитыми вагонкой и колодцам. На дорогах появилась пыль. Окна городских квартир и аудитории зачернели от гари. На исхудалых и изодранных деревьях пробились зелёные листочки и уже смогли запылиться. А летние дожди, нередкие в это лето, очищали их от этой гари лишь на ничтожное время. Величие времени познавалось в ничтожности проводимых дней да менявшихся и сияющих, словно майские жуки, новых легковых машин. Всё также бегали люди и также не было покоя от непрекращающегося движения нескончаемого транспорта, шума и торопливых движений. И лишь погружаясь всем телом в городскую подземку и глядя на своё отражение в вагонном стекле, становилось понятно, что время опять убежало вперёд, так как смотрел на тебя из стекла не ты сам, которым помнил и знал себя, а кто- то другой, но со знакомыми чертами лица и новыми морщинками. Двери вагона, открываясь, обрушивали на тебя новую массу народа. И все, наступая друг на друга, двигались дальше в путь по нескончаемому пути московской кольцевой. На мгновение казалось, что лицо, приплюснутое к двери напротив, очень знакомо, и что мы непременно где- то виделись до того. Быть может, в каком- то институте или где- то ещё. Но поезд дёргало, и мысли летели вместе с падающими на тебя пассажирами. Наконец, двери открывались на нужной станции, и, как шампанское из горлышка бутылки, все изливались из душного вагона в духоту пыльного городского лета. Теперь автобус и пешком.
И так день за днём.
Восьмёрочный хаос города. Уходя с головой в него, постепенно узнавался в очертаниях его ритм и узор. И лишь часы бессмысленно бежали куда-то по своим, никому не понятным, неведомым делам.
И снова календарь на часах показывал новую цифру "один", что означало, что прошёл ещё месяц. Странно, ведь вчера ещё было первое число. А сегодня.. Мы где-то встречались с вами? Нет, это просто метро. Просто снова час "пик".
Задумчиво взирали на озноб летних улиц памятники. Гипсовые, бронзовые. Глаза некоторых из них напоминали человеческие. И только голуби радостно ворковали на их головах, от чего те были в белых кровоподтёках. Памятники. Некоторые помнили ещё эти улицы совсем другими. От того ли в их застывших глазах было столько сосредоточенности и печали. Кто знает, да и когда. Это снова подземка. Сегодня вагон полупустой. Усталый изгой по-домашнему растянулся на сидении и источает неприемлемые запахи. Осколки пассажиров брезгливо прячут носы. Но надо спешить. Скоро полночь. Слышится пивной аромат и студенческий смех. Ну, наконец двери открылись. Свобода станции уже пьянит. Вперёд, к эскалаторам. Проносятся люди, реклама, женщина в "стакане" у эскалатора с двумя телефонами. Странно, ведь по ним никто не звонит. Двери. И, ночной, разбаленный неоновыми лампами, гарью и свежестью, воздух, принимает тебя. Здравствуй, москвич. С новым днём тебя. И пора менять батарейку в часах.
3. 6. 2000.