По мотивам известной сказки.
К покошенной могиле бренной,
Кряхтя, шагал старик согбенный.
Его иссохнувшее тело,
Казалось, ныло и скрипело,
Седых волос остаток скромный
С уставших плеч свисал неровно.
Рука калечена в запястье—
Видно какое-то несчастье
На нем оставило пометку,
Он в ней держал сухую ветку
И, как на посох, опирался—
Видать не легкий путь задался.
Пришел к могиле, помолился
И взглядом к небу обратился,
Целуя крест, перекрестился
И, низко в пояс, поклонился.
Тряся седою бородою,
Он поздоровался со мною,
На землю тихо опустился,
В раздумье, словно, провалился.
Он выглядел таким несчастным—
Остаться трудно безучастным,
Быть равнодушным - нету силы,
Я подошла к нему, спросила:
--А кто тут, дедушка, у вас?
Смахнув слезу с печальных глаз,
Старик поведал свой рассказ:
--Два века уж тому назад
Здесь был фруктовый дивный сад
В нем жил колдун с прекрасной дочкой,
Над ней дрожал, как над цветочком.
Ребенком часто баловал,
Но, повзрослевшей, не давал
Ступить и шаг без разрешенья,
Сам принимал во всем решенья.
Судьбу ее определил,
Когда ей только год пробил.
Решил, что знает, кто ей нужен
Для счастья в жизни в роли мужа.
Сватам свое согласье дал
И сердце дочери продал.
И так его родная детка
Жила в саду, как птица в клетке.
А рядом жил один пастух,
Он часто слышал от старух,
Как дочь его собой прекрасна,
Но одинока и несчастна.
С ее лица сошла улыбка,
Как только выросла из зыбки.
Всегда одна всегда в печали,
А радость бесы прочь умчали.
Все это слышал он не раз
И порывался много раз:
--Подъехать к саду надо ближе,
Быть может, сам ее увижу.
Они, все ж, встретились однажды,
А как? – да это и не важно
Любовь меж ними зародилась,
А с ней и радость возвратилась.
Они встречаться стали чаще,
И жизнь становилась слаще.
Он скажет ей - моя голубка, -
Улыбка тронет ее губки,
Глаза алмазами сияют,
Его, так сладостно, пленяют.
Их захватила буря страсти,
Они светилися от счастья.
Такие в дочке измененья
Отцу посеяли сомненья.
--Что происходит, дочь, с тобой?
Ты стала вдруг совсем другой.
Я рад, что стала ты смеяться,
Что научилась улыбаться.
Тому причиной стало что?
Или причина – это кто?
Запомни, дочь, все в моей власти,
Не допущу ненужной страсти.
Подумай хорошо, все взвесь
И на рожон со мной не лезь.
Запрет, конечно, огорчил,
Но, в целом, жизнь не омрачил.
Они встречаться стали тайно,
Но, как-то, все-таки, случайно
До колдуна донесся слух—
Любимый дочери - пастух!
Отец взглянул на дочь свирепо:
--Ты понимаешь, что нелепо
Ради такого молодца
Пускаться супротив отца.
Чего пытаетесь добиться?
--Мы с ним мечтаем пожениться.
--Что? Стать женою пастуха?!
Да что за вздор и чепуха?!
Не для него твоя рука.
Не доводите до греха!
Другой тебе судьбой дарован
И путь твой с детства уготован.
Все мысли глупые забудь,
Отцу покорной дочкой будь.
Не заставляй отца сердиться,
Уступок гневом не добиться.
--Но я люблю его, отец,
И только с ним я под венец
Пойду с желаньем.
--Все, конец ненужной глупой болтовне
Такие сказки не по мне.
Не поменяю я решенья
И вам не дам благословенья.
Довольно, что-то я устал,
Наверно слишком рано встал.
Пойду, вздремну, а ты подумай
Над тем, что я тебе сказал.
--Но что же делать, Боже мой,
Зачем ты так жесток со мной?
Не получив благословенья,
Лишь свет затеплился в окне,
Покинула отца именье
С любимым на его коне…
Колдун вскипел, найдя пропажу.
Слуга молил: - Я все улажу,
Не гневайся, мой Господин,
Ты дай мне только шанс один –
Из - под земли я их достану
и с ними пред тобой предстану.
И вот уже во все концы
Несутся колдуна гонцы.
Собаки, слуги ходят, рыщут,
Следы сбежавших всюду ищут.
Прошло три дня и, наконец,
Увидел их один гонец.
И привезли отцу на суд:
--Так вот ты кто, презренный плут,
А ты, как ты могла поддаться
Идее глупой оборванца?!
Тебя ведь я предупреждал,
От мыслей глупых ограждал,
Но вы судьбу решили сами,
Пусть будет так, но я за вами
Послал, чтоб главное сказать—
Вам участь вашу показать.
Так знайте же –
Я не люблю непокорных
И слушать не стану
Речей ваших вздорных.
Для вас наказаньем будет проклятье--
Отныне на вас налагаю заклятье.
Ты, дерзкий пастух, рассердил меня очень—
Заставил прожить три бессонные ночи.
Без спроса на дочерь мою покусился,
И знаешь, чего же ты этим добился?
Отныне тебе жизнь покажется мукой
Я вас накажу бесконечной разлукой.
Ты смел наслаждаться волос ее шелком,
Я вижу колечко на пальчике тонком.
Ты думал, что этим ты с ней обручился?
Что просто так цели своей ты добился?
Так знай же, глупец, что нет в этом толка,
Как солнце закатится — ты станешь волком,
С лютым оскалом и злыми глазами
Будешь рысачить полями, лесами.
С рассветом опять примешь вид человечий,
Заметишь потери в отаре овечьей.
И в ужас придешь от того, что увидишь,
И волка в себе навсегда взненавидишь.
Да, это жестоко, но так будет вечно –
Лишь днем будешь облик иметь человечий.
А ты, коль осмелилась не покориться,
Как только на небе рассвет зародится,
Ты станешь невзрачною, серою птицей,
С одним, лишь, желанием—в высь устремиться.
Не помня себя - о любимом забудешь,
Ведь птица - без разума и днем ты ей будешь.
Но день, обязательно, ночью сменится
Ты вновь обратишься красою – девицей.
А милый твой снова в волчьем обличье,
Ему безразличны слезы девичьи.
И он не увидит твоей красоты,
А время пройдет и состаришься ты,
И кожа увянет, глаза потускнеют,
Волос нежный шелк, поредев, поседеет,
А солнышко будет всходить и садиться,
А он будет волком, а ты глупой птицей.
Никому не подвластно этот цикл прервать,
А, значит, и чары заклятья порвать.
Тряхнув седою бородою,
Слова прощанья оброня,
Их окрапил колдун водою,
Слезу скупую уроня.
--Я все сказал вам и теперь
Для вас моя закрыта дверь.
Уйдите с глаз, ступайте прочь,
А ты мне более не дочь.
Не сознавая в полной мере того,
Что здесь произошло,
Влюбленные, захлопнув двери,
Решили - благо к ним пришло.
Они свободны, наконец,
Ведь отпустил же их отец.
…К закату солнце приближалось,
Им мало времени осталось,
Но им, пока что, невдомек,
На что их жизнь колдун обрек.
Сейчас они про все забыли
И на вершине счастья были
Плескались, плавали беспечно
В потоке речки быстротечной
И соловей пел так сердечно
И так, казалось, будет вечно.
Закат багрянцем полыхнул,
Как - будто пламенем дохнул.
За горку солнышко убралось
И, незаметно, ночь подкралась.
Момент ужасный тот настал,
Улыбку вдруг сменил оскал,
Он носом дернул, зарычал
И жутко филин закричал.
Все тело шерстью в миг покрылось,
Во взгляде ярость появилась,
Собаки жутко всполошились,
В загоне овцы закружились.
А в стойле конь, почуяв волка,
Заржал, мечась, задергал холкой.
А волк, стремглав, рванул к отаре—
Смешалось вокруг
Все в кровавом кошмаре,
По телу ее пробежал жгучий ток,
Сознанья лишил испытанный шок…
…Полнеба уж луна прошла,
Когда она в себя пришла.
Став очевидцем превращенья,
Дочь поняла отца вершенье:
Она одна и нет защиты
И все ее мечты разбиты
И дикий ужас испытала,
А утром серой птицей стала.
Всё позабыв, взмахнув крылами,
Она взметнулась над полями.
Вот так вот с этого момента,
Начавшись с черного листа,
Их закрутила жизни лента,
Раскинув в разные места.
Жизнь раскололась на две части –
В одной безумны, безучастны,
В другой – до ужаса несчастны.
С разлукой горькой обрученный,
На жизнь двойную обреченный
Пастух днем пас свою отару,
А на ночь загонял в кошару,
Покрепче двери закрывал,
Чтоб волк баранов не порвал.
Тянулось время непомерно,
Его тоска была безмерна
Все нити связи оборвались,
Следы любимой затерялись…
…Год за годами три года прошло,
Как с неба благое известье пришло
В краях соседних жил мудрец,
К нему отправился гонец—
Подпасок юный – друг надежный,
Ему довериться возможно.
И вот теперь он возвращался,
Издалека кричал, смеялся,
--Послушай, друг, надежда есть!
Несу тебе благую весть!
Мудрец сказал - вас ждет спасенье
От злого колдуна творенья!
Знай, скоро начнется солнца затменье,
На то, видно, было Божье веленье—
Чтоб солнечный день вдруг с ночью смешался –
На это, без Бога, никто не решался,
Явление это мгновенья продлится
И ты не успеешь волком обратиться.
В момент, когда взгляды ваши сойдутся,
Заклятья ужасного чары порвутся.
И тут же вы, вновь, обретете друг друга,
Но где же сейчас твоя птица – подруга?
Ее поскорее нужно найти,
Придется немало дорог обойти.
Давай-ка, скорее, седлаем коня –
В запасе у нас с тобой только три дня.
-И, правда, осталось совсем мало время,
Но мы победим это тяжкое бремя.
Мне жизни не жалко отдать за нее,
Но как же, скажи, я узнаю ее?
Послушайся сердца, оно все подскажет—
Дорогу найдет и птицу укажет.
Усевшись в седло, погоняя коней,
Друзья устремились в дорогу за ней.
Скакали весь день через горы и степи,
А к ночи пастух :
--На, закуй меня в цепи.
Уж солнце заходит – волком я стану,
Тебя и коней на цепи не достану.
А утром с тобою продолжим мы путь,
Любимую очень хочу я вернуть.
…Уж утренний воздух прохладой струится,
Алмазом росинка на солнце искрится
И, будто, желая зарей насладиться,
В лазурную высь устремляется птица.
Он сразу же понял – да, это она!
Удачная встреча судьбою дана.
Но как мне вниманье ее обратить?
Как вольную птицу к себе заманить?
А птица парила, по небу плыла,
Но что это было? Чья-то стрела
Коварно пронзила хрупкое тело,
Надрывно вскричав, птица вниз полетела.
О, нет как жестоко, Боже, за что?!
Кто так бездушен, Господи, кто?
Пастух подбежал к окровавленной птице,
Послушал – в груди еще сердце стучится.
--Какой-то мерзавец тебя покалечил,
Но этот бальзам твое сердце залечит
Ведь главное, что ты осталась жива,
И мы с тобой жизнь напишем снова.
Плохого уже ничего не случится,
Я счастья для нас постараюсь добиться.
Мы вместе, мы рядом и это чудесно,
И от заклятья мне средство известно.
Любимая, Милая, Радость моя,
Неужто я снова увижу тебя?
…Настал желанный час затменья,
Как душу мучают сомненья,
Тут все смеша лось- страх и радость,
А сил прилив сменяла слабость.
То жар обдаст, то в холод бросит,
Пастух у Бога помощь просит:
--Нас защити и сбереги,
Господь Великий, помоги!
В руках удерживая птицу,
Пастух следил, как зародится
Необычайное явленье,
Он ждал волшебного затменья.
Вот солнца круг стал уменьшаться,
Окрестность слабже освещаться,
Лишь день погас и в тот же час,
Флюиды встретившихся глаз
Восторгом радостным взорвались
И чары страшные порвались.
Вернулась радость сразу вдруг
После таких нелегких мук.
Но тут, неведомо откуда
И от какого ведуна,
Как молния, как гром небесный
Раздался голос колдуна:
-Умерьте громкость своих звуков,
Не стоит слишком ликовать,
Заклятье тронет ваших внуков,
Уж им его не миновать!
Недолго пауза продлилась
И вновь веселье разразилось.
Никто значенья не придал
Тому, что им колдун сказал.
Об этом счастье не расскажешь,
Да ты ведь тоже понимаешь,
Что никаких тут слов не хватит,
Когда такая страсть охватит…
Ну вот, конец почти хороший, -
Старик сомкнул в замок ладоши,
Умолк, немного помолчал.
Потом задумчиво сказал:
--Все так и было, милый друг.
--А ты кто будешь?
--Я их внук,
И я за жизнь не видел блага,
Меня все звали бедолага —
Уж очень невезучим был,
Наверно Бог меня забыл.
Любимую мою прибрал,
Да и детей за жизнь не дал.
Один живу на белом свете,
Но радость есть - соседей дети.
--А что с рукой? Что за несчастье
Так покалечило запястье?
--Так то в капкан попал я лапой,
Мужик чуть не забил лопатой,
Но, слава Богу, рассвело…
Уж много времени прошло.
--Ты это, дедушка, о чем?
Капкан и лапа тут при чем?
Старик вздохнул:
--Давай прощаться,
Пора назад мне возвращаться.
Успеть мне надо до заката.
Уже ведь вижу плоховато.
Видать, состарился нанет –
Ведь мне уж девяносто лет.
К тому же, лучше нам с тобой
Не встретиться во тьме ночной.
Сказал и спешно зашагал.
-Постой, ты что сейчас сказал?
Старик мне больше не ответил,
Вопроса будто не заметил.
На посох ветхий опирался,
Довольно быстро удалялся.
Его рассказ меня задел,
Так что же он сказать хотел?
Он внук и ходит под проклятьем?
Неужто впрямь живет заклятье?
Да что за бред, в каком мы веке?
Не может волк жить в человеке!
Но в душу, все ж, не шел покой,
Крутились мысли, словно рой,
Хотелось точный знать ответ-
Солгал старик мне или нет?
Уж ночь затмила свет собой,
Луна повисла надо мной,
Окутан город тишиной.
И вдруг, как ток, порвавший вены,
Вселяя ужас ледяной,
Как звук чудовищной сирены,
Пронзил округу волчий вой…