На своем последнем и главном уроке седобородый суфий
В свежем утреннем аромате под открытым небом,
В густом персидском розовом саду,
Под каштановым деревом, раскинувшим ветви,
Говорил молодым посвященным:
«Венец всего, мои дети, завершенье любого слова, заключение любой речи,
Аллах – это все, все, все – во всех вещах и во всем сущем,
И может быть, не только сущем; все проникая во многих и многих, Аллах,
Аллах, Аллах.
Далеко ли зашел заблудший? Глубоко ли упрятан таинственный движущий
смысл?
Проникали ли вы в глубину беспокойного моря вещей?
Ощутили ли вы океанскую неутоленность – нерв всяческой жизни?
Нечто неутолимое, непреходящее, незримую нужду любого зачатия,
зарождения?
Это первопричина движения каждой частицы
(И бессознательной, злой, или померкшей),
Страсть возвращения к божественному истоку, началу, не важно как
удаленному,
Одинаково скрытому без исключений в любом лице и любой
лицезримой вещи».
1891