РОБЕРТ ГРЕЙВЗ
РУБИН И АМЕТИСТ
Две женщины: добра, как хлеб, одна
и мужу своевольному верна.
Вторая же, как мирр, ценна
и лишь себе верна она.
Две женщины: добра, как хлеб, одна
и не предаст она завета.
Вторая же, как мирр, ценна
И никогда не даст обета.
Рубин бесценный на одной
Безделкой кажется простой,
И незатейливый наряд
Ничей не остановит взгляд.
Две женщины: добра, как хлеб, одна
И в городе достойней всех.
Вторая же, как мирр, ценна,
И чужд ей ветреный успех.
В оттенках чудных аметист
Ее украсил грудь.
Часами можно в нем блуждать,
Блуждать и утонуть.
И ласточки всегда кружат
Над головой ее,
Как женственности тайный знак,
Как славный ореол.
Две женщины: добра, как хлеб, одна
С любой стихией вступит в бой.
Вторая же, как мирр, ценна,
И все стихии в ней самой.
ДЖЕЙМС ДЖОЙС
Из сборника «КАМЕРНАЯ МУЗЫКА»
II
Переливы аметиста,
Сумрак все синей,
Льет фонарь зелено-бледный
Свет в листву аллей.
Звуки старого рояля,
Сладостный покой;
То она, прильнув, ласкает
Клавиш желтый строй.
Руки странствуют, блуждают,
Взгляд глубок и чист.
Сумерки, стемнев, мерцают
Словно аметист.
ДЖОН МЕЙСФИЛЬД
МОРСКАЯ ЛИХОРАДКА
Я должен в море пуститься вновь,
Где лишь синяя даль кругом.
И все, что мне нужно, – высокий корабль
И звезда, чтоб вести его.
И ветра песнь, и дрожь парусов,
И трепет штурвала в руках,
И серый туман над волнистой грядой,
И серый рассвет в облаках.
Я должен в море пуститься вновь,
На зов бегущей волны.
Он дикий и ясный, как крови зов, –
Нельзя не пойти за ним.
И все, что мне нужно, – ветреный день
И белый полет облаков,
И пенные брызги густой пеленой,
И чаек крик над волной.
Я должен в море пуститься вновь,
Цыганской тропой кочевой.
Тропою чаек, тропою китов,
Где ветер, как острый нож.
И все, что мне нужно, – веселый смех
И соленая шутка друзей,
И крепкий сон, полный сладостных грез,
После долгой вахты моей.
РЕДЬЯРД КИПЛИНГ
ЛИТАНИЯ ВЛЮБЛЕННЫХ
Пристань. Пароход отчалил.
Берег в брызгах и слезах.
Гул прощальных восклицаний –
Это серые глаза.
Веру чти, Надежду чти,
Но молись одной Любви.
Пой литанию влюбленных:
«Нет конца такой любви!»
Черные – дрожь киля, волны,
Пенный пояс у борта,
Тропики и ночью знойной
Смех и шепот до утра.
В небо тот корабль летит,
Рассекая звезд пути.
Пой литанию влюбленных:
«Нет конца такой любви!»
Карие глаза – пыль прерий,
Пыль и скачка без конца,
Кони мчатся грива к гриве,
В диком ритме бьют сердца.
Стук сердец и стук копыт,
Песня вечная звучит.
Пой литанию влюбленных:
«Нет конца такой любви!»
Синие – то холмы Симлы,
В лунном свете серебро,
Звуки вальса колдовские,
Зачарованный Бенмор.
«Офицеры», «Мэйбл», «Прощай!» ,
Роскошь, блеск, вино и шарм...
Я пою от всей души:
«Нет конца такой любви!»
Девы, сжальтесь над несчастным!
Милосерден будь, Эрот.
Я четырежды твой данник
И четырежды банкрот.
Если все ж наступит день,
Дева снизойдет ко мне,
Буду снова до зари
Петь литанию влюбленных:
«Нет конца такой любви!»
(«Офицеры», «Мэйбл», «Прощай!» - названия вальсов)
УОЛТЕР ДЕ ЛА МАР
СЕРЕБРО
Ночью, в безмолвии, неги полна,
Сереброногая ходит луна.
Ходит и смотрит и видит с высот:
В листьях серебряных светится плод;
Ловят, играя, окна в ночи
Сквозь серебриcтую кровлю лучи;
Пса, что в конурке сном мирным объят,
В мех серебристый одел ее взгляд;
Горлинка спит в своей клетке, в тени,
Веют над ней серебристые сны;
На коготках серебристых, тайком,
Мышка бежит с серебристым глазком.
Рыбка, недвижна, в серебре-чешуе,
Тихо мерцает в серебристой струе.
АЛЬФРЕД ЭДВАРД ХАУСМЕН
О, когда любил тебя,
Я чистым был и смелым.
Так безупречно вел себя,
Что все вокруг немели.
Но грезы не сбылись, ушли.
И места нет надежде.
И все вокруг сказать должны:
«Он стал таким, как прежде!»