В раскрытой трубке перебором
мотив один, и тот же до гудка
как будто Вена гения прокралась вором:
и- Там. Та-ди. Та-ти-да -ди-ра-ра…
Летят из пропасти пипеточные скрипки
в разгон - бесстыже голос воровать.
А октября закончились улыбки,
и осень он швыряет на кровать.
Тебя нет в трубке. ...И не Вена - Зальцбург? -
в остроконечность крыши вывернув зрачки,
из вечности рвет бронзовые нитки
на гаммы… Царь воздушный под микитки
ударив, стер мне детское в груди.
По кругу - музыки и памяти сиротство,
да ветра партия сквозь парки. Ноябрю
не избежать сурового отцовства.
Как лист оторванный, вдруг сыну повторю
урок обид, что вовсе не смываем,
забыв, как самому спирало дух,
как тот, кто первым усмехнулся “барин”,
cтал бесконечно немощен и сух.
И круг спустя, когда мотив догонит,
когда в девятку выкрутится “лист” -
уверенности нет, что он не вспомнит
юродивую кличку “футболист”…