Под сенью сада нумидийка молодая,
Томяся праздностью, ломала тамариск.
И колкий прах, бесследно пропадая,
Летел к ногам... и вороватый бриз...
Не младость ветрена – но продувные скалы.
К нескромным возгласам в пол-оборота встав,
Нудийка-девочка, задумавшись, ласкала
Слепую ягодку меж пальцев, отыскав.
Я и в сандалиях, увы, тяжелоступен,
Бронёю скованный, хотя и без одежд.
Зачем ты думаешь, что в помыслах – преступен,
На что надеешься слезинкой из-под вежд?
На скрежет гравия как вся преобразилась!
Испуг – смятение – решимость умереть...
Прости! как жалостно, что и твоя разбилась
Мечта безвестная, прожитая на треть.
Не бойся, девочка, не нанесу урона,
В твоих мечтаниях кислинкой растворясь.
Останься, Делия, напрасна оборона,
Чего спасаешься, самой себя боясь?
Но серной вскрикнула, меня увидев близко,
И, босоногая, пустилась наутёк,
Мелькнула камушком...
И волны тамариска
Сомкнулись бережно морщинкой поперёк.