***

                _ _ _

Как молодость сегодня далеко!
Как прошлое душе и сердцу мило!
...Ах, мне б опять работать печником
иль плотником, как это прежде было.
Чтоб волосы опять – в воронью масть,
чтоб не седые, и – курчавым чубом,
и – на тесовых крышах трубы класть
иль с топором стоять на жёлтых срубах
и брёвна золотистые пазить*,
да так, что щепки – выше ближних  ёлок,
смотреть, как вдалеке и как вблизи
шумит-пылит машинами проселок,
как ласточки над самой головой
проносятся и – чирк! – взмывают выше,
как истекает жёлтою смолой
сосновый тёс под солнышком на крыше.
Кичиться: что мне эта высота!
ходить по крыше – аккурат по краю
и знать, что в клуб придёт сегодня та –
приезжая гордячка городская,
которую любить и обожать
готовы все ребята, между прочим...
Которую я буду провожать
до трёх часов июньской белой ночи
до дому – с танцев, когда сельский клуб
закроет двери на замок висячий...
Гордячке этой то ли чуб мой люб,
то ли я сам... Под вялый лай собачий
мы будем, взявшись за руки, ходить
вдоль спящих изб, не говоря ни слова
из тех, что тайно теплятся в груди,
то есть в душе... А ранним утром снова
я поднимусь на крышу иль на сруб
(сменив костюм на будничную робу)
откуда будет виден сельский клуб
и дом, где сладко спит моя «зазноба».
И будет  вновь в руках моих летать
топор или кельма с острыми углами...

А дома будет ждать меня тетрадь
с ещё несовершенными стихами.
Стихи – мой сокровенный тайный труд,
пока сизифов, говоря не грубо.
Они потом меня и уведут
в другую жизнь – и с крыши и со сруба,
и в город – из деревни. А пока
я постигаю смысл народной речи
и трогаю руками облака,
и строю избы, и кладу в них печи.
И сверху на меня идут дожди,
и небо надо мной горит от зноя,
и лучшее, конечно, - впереди,
и – молодость, и молодость со мною...



*пазить – выбирать из бревна паз, чтобы оно плотно прилегало к другому бревну