За окном в витражах потихоньку стемнело,
Краски стали насыщенней, гуще, и в них
Фон, вначале казавшийся тусклым и белым,
Посинел, потемнел. Свет погас, храм затих.
Полусумрак уютный. Возносятся к звездам,
Как в едином стремлении, линии стен.
С неожиданной ноты, тревожной и грозной,
Словно с купола рухнувшей; в трепетный плен
Захватив, наполняя собой наши души,
Пальцы - дрожью, а мысли – началом начал,
Заставляя рыдать, то безмерно, то глуше,
Властным голосом неба орган зазвучал.
Но вступила пронзительно белая скрипка,
Будто парус, что мечется в волнах штормов
Океанских, и нот невозможных достигнув,
Тишиной оборвала отчаянный зов.
Замер звук. Стали более четкими тени
От святых, в свете маленьких кругленьких свеч
Чуть дрожа. И их профили дивным явленьем
Оживают, уже не пытаясь беречь
Отрешенность статУй, растворившихся в звуке…
В ярких светлых кругах средь густой темноты
Их держащие посохи древние руки
Превращаются, тени отбросив, в кресты.