Сказка о могучем импотенте - царе Иване

Бенечка Самолетиков
Не живут цари по царски -
Водку пьют, баб не ебут,
На хую уже нет смазки,
Поседела сила муд.
И не *** стал, а хуишко,
Чтоб воды сливать излишки,
Как ненужный червячок,
Чтоб повесить ярлычок.

Царь Иван - седой и статный,
В обхождении приятный,
С бородою до пупа,
Рожа вовсе не глупа.
Всем врагам своей Отчизны
В поле боя ставит клизму;
И жену свою - царицу
Еб и в бане и в светлице.

И на троне пять раз в день,
И еще *** знает где,
Только с некоторых пор
Приключился с ним позор:
Он и хочет и не может -
Не встает, ****а мать!
То на лед его положит,
То в огонь начнет совать.

То дверной прищемит створкой,
То ударит молотком,
То потрет kutak* на терке,
 Тот не высится торчком.
Царь бы плюнул и напился
И не очень огорчился -
Семь десятков лет - пора -
Уж закончена игра.

Но нельзя - жена- царица
Все такая ж молодица
И не тронута в годах
Распрекрасная ****а,
Груди крепки и упруги,
Хоть на конкурс буги-вуги
Отправляйся танцевать
И беды не думай знать!

Нет морщин на гладкой коже,
На лице, конечно, тоже,
Губы - бархатный кармин,
А глаза - как неба синь.
И желанье с каждым годом
Все становятся сильней;
Видно, хитрая природа
Не стареть велела ей.

Царь, конечно, притворялся,
Что ему не до ебни,
То на битву отправлялся,
Мол, нельзя, сезон войны.
То охота, то походы,
То напьется с воеводой,
Ну а с пьяным мужиком,
Как с дубовым чурбаком.

А жена все понимала:
Занят муж - не возражала
И утеху находила
В том, что от других таила -
В горностаевом меху
Спрятан деревянный ***,
Весь резьбою изукрашен,
Был на вид немного страшен

И огромен - пять вершков,
Но… Нет если мужиков,
Не найти милее друга.
На дворе ли солнце, вьюга,
Между ножек есть мешок,
Опоясан кожей красной;
Деревянный корешок
В пору барышне прекрасной…

Царь Иван раз с воеводой
Медовухи перебрал
И, борясь со злой икотой,
Про несчастье рассказал.
Воевода - друг хороший,
Много знал он женских плошек,
*** имел как у коня;
Саблей острою звеня

Многих дам вводил в смущенье
Жаждою совокупленья
И без мысли: «Дать - не дать?»
Девки прыгали в кровать...
Он внимательно послушал
Что гнетет Ивана душу,
И дает совет такой:
«Ты корабль боевой

Снарядить вели к походу,
Может, у других народов
Средство есть, чтоб *** поднять,
Мне спокойней доверять
Их врачам, чем нашим татям -
Наши лечат как ****ец -
Пол *** тебе отхватят,
А потом на гроб венец.

Государь, с тобой поеду,
Может, чем и помогу,
Жди меня в четверг, к обеду,
В корабле на берегу».
Он ушел и царь, вздохнувши,
*** помыл, лицо и уши,
Рюмку водки саданул
И на лавочке заснул.

Пролетело пять деньков
И корабль был готов.
Царь с царицею простился,
Три раза перекрестился
И на палубу шагнул.
Ветер парус в миг надул.
И понесся к синю морю
К волнам буйным на просторе

Легкий, крепкий и послушный
Из прямой сосны опушной
Их корабль боевой.
Царь, конечно же с тоской
Покидал края родные…
Но, чтоб *** свой излечить,
В дебри можно влезть такие,
Что до дома путь забыть.

Целый месяц волны, волны,
И не видно берегов;
Все яички спермой полны,
Аж до скрежета зубов.
У дружины нет заботы –
Если вдруг придет охота –
Подрочил - и будь здоров,
Что зря портиться добро.

Но Иван, увы, не может,
Ободрал уже всю кожу
На хую своем, дроча
И расплакался, ворча:
«Как же так – мои ребята –
Спермы в них – греби лопатой,
Раз по двадцать каждый день
Вспоминают про ****ень,

А по палубе пройдешься –
Подскользнешсья, наебнешься,
Ведь у них заботы нет…
Эх, такое счастье мне!
Ничего, в чужой сторонке
Честь мою спасти должны;
Так проеду по ****енке
Дорогой своей жены!»

Дарданеллы за кормою,
Вот и Греция, а в ней
Красотой своей нагою
Много хвалиться ****ей.
И ученых там немало.
«Может, мне поправят жало,
Чтобы *** колом стоял,
Горя, бед, забот не знал»…

Море белый пляж ласкает,
А под солнцем отдыхают,
Тело выжав из туник,
Много девок молодых.
Прямоносы, круглозады,
Кучерявы, томны взгляды,
Груди… Ах, что говорить,
Так и хочется схватить,

Взять и венчик обслюнявить,
Между ног ялду заправить;
Надоело уж дрочить –
Плоть бы женскую вкусить.
На песке, в прибое моря
Оргазмировать, не споря,
Если кончил – значит надо…
Вот, спустили паруса…
«Девки, стройтесь для парада,
Начинаем чудеса!»

К ним гречанка молодая
Вдоль по берегу идет,
Крепкой жопою виляя
За собой к любви зовет.
Тут Иванова дружина
Словно на тугих пружинах
С корабля на берег шмыг –
Долго ждали этот миг.

А девицы испугались,
Завизжали, заорали,
Ну ****енки прикрывать
И от берега бежать.
Только их мужская сила
Сразу быстренько накрыла
И что б время не терять
Стали щупать и ****ь.

А гречанки разомлели:
«Гей, славяне, в самом деле,
Лучше в свете нет мужчин –
Мы под вами аж трещим!
И размерами приятны,
И вставляют аккуратно;
Нас вот так никто не еб –
Слабаки эллины наши –

Им ведь, *** поднялся чтоб,
Добавляем травки в кашу.
А потом они слегка,
Чтобы не было обидно,
Чуть потрут у секелька,
Нам же радости не видно;
Потому что их ***ки
Ни *** не велики,

Пусть стоят, да что в том толку
Ковырять в ****е иголкой
Потому, мужьям назло,
Так нам с вами повезло!»
И давай уде с охотой
И легко и беззаботно,
Прежний страх успев забыть
Русских воинов любить.

А едва Иван услышал
Про траву, велел потише
Славным воинам пыхтеть,
Что б послушать смог суметь
О растении подробно
И, конечно, сделать пробу.
У одной уставшей дамы
Он спросил: «А как найти

Мне росток хоть малый самый,
Что б смог силу обрести.
А то годы подкачали
И как все, я не могу,
В сердце место есть печали»…
И услышал: «На лугу,
В трех верстах ходьбы отсюда
Есть трава – святое чудо,

Если кашу с ней сварить,
Можно ***м гвоздь забить.
Но ее немного нужно:
*** – опасное оружье,
Здесь нельзя переборщить:
Случай был: порвали сраку,
Город весь над гробом плакал,
Так что лучше не спешить».

Царь недолго сомневался
И до места подорвался,
На крылах летел, не шел,
Много той травы нашел.
На корабль возвратился
И ничуть не удивился:
Все ебут гречанок вои,
Но за них царь был спокоен.

Кашу быстренько сварил,
Травку мелко покрошил
И умял весь котелок,
Отрыгнул, стал ждать итог…
Ждал Иван, а толку нет –
Ничего не шевельнулось,
*** висит - худой омлет,
Как тяжелой пушки дуло.

Царь расстроился, но все же
Воевода – ход конем:
«Государь, наверно, может,
Мы в других краях найдем.
Я командую отплытье,
Ведь гречанки от соитий
Не живы и не мертвы,
Обошлось и без травы!»

Дан сигнал – дружина в сборе.
И опять по синю морю
Мчит корабль их вперед,
Вдруг Ивану повезет:
Он найдет свое спасенье.
И с мечтой об избавленьи
И о счастье баб ****ь,
Выпив водки царь лег спать…

Как-то раз в рассветный миг
Вдруг дозорный поднял крик:
«Эй, земля у нас по носу,
Вижу: люди голы, босы
И черны, как мрак ночной!»
Царь приказ дает: «Причалить!»
И, забрав мечи с собой,
Все к арапам побежали.

Африка – страна загадок,
Море, пальмы и песок,
Негритянки с толстым задом
Пьют кокосов белый сок.
А у негров – ну ***!
(Это, господа мои,
Не сказать и не представить,
Если женщине заправить,

То она тотчас умрет…
Негр не бросит – доебет!)
А ****енки негритянок –
Шире огуречных банок,
Грудь висит до живота…
Здесь уже не ебота,
А скорей всего изъебство,
Вроде еблепроизводства!

Молодые негритянки –
В палках нос, в ушах баранки,
Все же очень хороши
И дают – не запиши!..
Вот дружинники толпой
К голым неграм подкатили
И спросили про постой,
И про баб они спросили.

Их в деревню проводили
Черножопые мужи,
И на славу угостили
Тем, что в небесах жужжит.
Угостили червяками,
Обезьяньими мозгами,
Закатили пир горой,
Проводили на покой.

Только воинам не спиться –
Сперма в яйцах кипятиться:
«Как же так – в полночный час
Бабы есть, но не для нас?
Ничего, что рожи – уголь,
В междуножный вставить угол
Можно даже хоть кому».
И пошли в ночную тьму

Бедных негров поднимать
От желанья баб ****ь.
Негры сразу возмущаться,
За ножи свои хвататься.
Только русский меч остер,
*** ли неграм с ним тягаться?..
Русским – водку да простор,
Что бы было где махаться!

Негритянский вождь расстроен,
Он Ивану говорит:
«Может, биться нам не стоит -
Поединок все решит.
Что народ нам зря калечить,
Лучше мы с тобой вдвоем
Все решим на поле сечи:
Кто кого убьет ***м.

Если сгину я – спокойно
Баб бери себе достойных
И отдай своим бойцам,
Успокоить страсть в концах.
Если ты умрешь от ***,
То людей твоих возьму я
В рабство. Как расклад, идет?»
«Ах, ты, ****ный ты в рот!

Ты со мною, с инвалидом,
Потягаться вздумал, гнида?»
И, как сотня острых стрел,
Царь на негра налетел.
И своим поникшим ***м
Враз убил его. Не вру я:
Болт, он, может быть, и вял,
Но с уменьем всяк удал.

Уговор дороже денег,
Негритянский гомон стих
И, как черные пельмени,
Засверкали жопы их.
И к царю Ивану сразу
Подскочило восемь баб:
«Ну-ка, выставь для показа
То, в чем ты, дедуля, слаб».

Как трудились, как потели,
Морды черные блестели,
Но, увы, расклад не тот –
Не встает ***, не встает!
Уж и гладили, дрочили,
Языки свои сточили,
Терли, драили, скребли,
И тянули до земли,

И иголкой ковыряли,
В улей с пчелами вставляли…
Восемь баб лежат, пыхтят,
Руки черные дрожат:
«Мы, увы, здесь все бессильны,
*** могуч, и толст, и длинен,
Но поднять его нельзя,
Это вам расскажет всяк!»

А Иванова дружина,
Спермой ****ы промочив,
Взяв бананы, апельсины
Распрощались чином - чин.
На корабль поспешили,
С ними вместе царь Иван.
Волны пеною взъярились,
Ждет отважных океан.

Воевода *** стоячий
Сполоснул водой горячей
И к Ивану на доклад,
Собутыльнику царь рад.
«Что расскажешь, воин бравый,
Наеблись вы все на славу,
А ваш бедный государь
Уж не помнит, как ****а

*** горячий принимает,
Что мне делать – я не знаю».
Государь, что толку ныть,
Верю: лучше дальше плыть.
Может, там в далеких странах
Вам исправим все изъяны,
Жалко, что до той поры
Вам не ведать вкус норы

Жаркой, мокрой и пахучей,
Что у женщин между ног…
Мне немногим чем вам лучше –
Я б сейчас ****ь не смог».
«Ну, конечно, не одну ты
Тетку крепкую уеб,
И не отдыхал минуты,
Успевать побольше чтоб.

*** с ним, с горем и печалью,
Будешь пить? – Я наливаю
И, ****ь твою туды –
Первый тост за сок ****ы!
Мне его хотя б понюхать;
*** зазря висит под брюхом...
Ладно, не *** страдать,
Будем о другом мечтать!..»

Царь Иван – крестьянский сын,
Как-то раз судьбы весы
Подарили ему трон,
Но остался прежним он:
Водку пил, как в дни былые,
Молодые, озорные,
И, когда пробило два,
На ногах стоял едва.

Воевода с ним на пару
В грязь, конечно, не ударил,
Как бурлящий океан
Гонит волны – был он пьян.
Так и плавали по свету
И познали много баб,
И (без всяких, без секретов),
Только царь был в ебле слаб.

Похотливые испанки –
Горячи, как жар в печи;
А на теле итальянки
Выпекают куличи,
А француженки ебуться,
Словно на пожар несутся,
****ы красные смачны,
В смысле шири и длины.

Что пастушка, что графиня,
Враз полюбит, коль задвинешь,
Лучше крепкий русский ***,
Чем французский поцелуй.
Англичанки с жопой плоской,
Два соска торчат на доске,
Вроде не за что и взять,
Но нельзя не отъебать.

Все равно: кухарка, леди,
Если *** под клитор въедет,
И на матку брызнет сок,
Запульсирует висок,
И милее гренадера
В целом свете не найдешь…
Рашен мэн с тугим прибором –
Это то, чего ты ждешь!

Не давая послабленья
Всех ебла дружина враз,
И искал царь избавленья
От болезни, только шанс
Излечиться быстро таял,
Потому что от Италии
И до Англии врачи –
Их, ****ей, самих лечить!

Что с Иваном вытворяли,
Только *** не подняли.
Проститутки из борделей
То же над ***м потели.
И пытался как-то раз
Дать рецептик педераст!
Даже ведьм приводили –
Те руками разводили.

Говорили колдуны:
«Наши знанья не сильны!»
Описать все их изъебства
В той науке ***ебства:
Весь в бинтах, измазан мазью
Спит контуженый Иван,
А дружина с баб не слазит -
У бойцов есть личный план.

Всех, с кем можно быть в соитьи
Посажали на ***.
Царь командует отплытье:
«Хватит, воины мои!
Нам пора теперь до дома,
Ведь страдают там в истоме
Много женщин без любви.
И нельзя веревки вить

Из сердец своих любимых».
И, морской волной гонимый,
Споря с ветром и судьбой
Их корабль боевой,
Паруса раздув, как щеки,
Снова в путь спешит далекий.
По дороге у голландок
Ковырялись в ****ах рваных,

У норвежек и датчанок,
Всем вставляли в складки банок.
К шведкам ветры занесли,
Всех кого нашли – ебли.
Только царь был безутешен -
Не хотел яриться ***.
«Я, бля, брат, тебя повешу,
Хоть себе, бля, в жопу суй!»

Вдруг корабль стал брыкаться,
Посмотрели на борта:
Там ракушек тысяч двадцать,
Прочей дряни до черта.
Нужно счистить все немедля.
И по носу видят землю,
То Германия – страна,
Много девок и вина!

Но не в девках было дело –
Долго воины потели,
Днище чистя корабля:
Есть работа, в жопу ****ь!
Первым делом – это дело,
А топом – вино и тело,
Вот, закончен трудный день –
Завтра утром по ****ень!


Ночью выспаться, как надо,
Что бы с солнцем при параде
Отправляться баб искать,
Спермы литры наспускать!
Ну, а царь? Увы, расстроен:
Близок дом, душа горит;
И теперь Иван в запое –
Весь день пьет, а ночью спит.

Рано утром шум, гам, крики,
Глядь на берег – там кортеж;
В галунах сияют лики,
Царь вздохнул: «Да, зарубеж»…
Тьма лакеев, дам, придворных,
Молодых пажей проворных…
Вдруг все стихло. Из кареты
В платье белое одета

Вышла дама и она
Распрекрасна, как весна –
Брови черные, собольи,
А глаза – под стать – уголья,
Грудь высока, налита -
Многих воинов мечта.
Стан каков! Осанка, плечи,
Мне сравнить их даже не с чем.

Кожа – соли белизна,
Зубки – белая стена,
Носик чуден, ротик свеж,
Ножки – ах!.. А то что меж -
Так и манит к наслажденью…
Кто же, кто была она?
Знать, в ее происхожденьи
Сам виновен сатана

Ни к чему нам страх могильный,
И секреты не нужны –
Звали барышню Брунгильдой –
Королеву всей страны.
Сам король убит был финном
И, как в сказке той старинной:
Мужу – в гробе протухать,
А жене – во всю гулять.

И ****ься без разбора,
В койке, в стойле, под забором;
Королева – хошь, не хошь,
А заставит – отъебешь!
Да к тому ж прекрасно тело,
Только вот какое дело –
Всем, кто в ночь ее любили,
Утром головы рубили,

Что б не знал честной народ,
Как Брунгильда в рот берет.
Слух такой она слыхала,
Что, мол, лодка рядом встала,
А на лодке той народ.
Все такие удалые,
Что уж если дать им ход –
Заебут, как псы борзые!

Только вождь их самый главный,
Симпатичный старичок
*** имел усталый, вялый
И похожий на сморчок.
От недуга то случилось,
Что машинка опустилась,
А вот раньше, говорят,
Он **** и в рот и в зад,

И такой имел мундштук –
Еб за раз по десять штук.
И жена его, царица,
В пятьдесят, как молодица,
(Ведь от ебли от такой
Сразу станешь молодой -
Нет морщин, избытка веса,
Если сперма бьет, как гейзер).

«Или я не королева,
Все в порядке справа, слева,
Что я, *** не подниму?
Эх, как штык стоять ему!
Встанет он, тогда мне в пору
Заебаться до усеру».
Потому двор королевский
Утром был на берегу,

И смазливые принцесски
Ждали ебли на лугу;
Потому что им шепнули
Про славянских мужиков,
Мол, ебуться, как акулы
И ебуться – будь здоров!
И красотки захотели,
Чтоб их жопой повертели,

Спермы русской заглотнуть,
Ей измазать пуп и грудь.
Ожиданием томятся
С корабля крик: «Слышьте, братцы,
Девок здесь – хоть разбавляй,
Ну-ка на берег давай!»
Страшен волей русский ***,
Только в дырочку не дуй!

Вот, Брунгильда пьет с Иваном:
«За удачу нашим странам,
За державный наш союз
И за крепость дружбы уз!»
Уж пуста шестая чарка,
В организме стало жарко,
Королева говорит:
«У меня в ****е горит!

Я хочу, скажу, Ванюша,
В спермяном купаться душе,
Ты мне крантик приоткрой,
С ног до головы обмой.
Я слыхала: ты страдаешь,
Только это не беда –
*** поднять твой обещаю –
Ждет его моя ****а!

Молодцы твои лихие
Девок взяли и ебут;
Слышишь стоны заводные,
Хорошо, знать, поддают!»
Но Иван в большом смущеньи:
«Я б хоть в раз, без промедленья,
Но, наверное, никак
Мне не тронуть секелька»…

Вдруг Брунгильда, сняв тунику,
На Ивана с громким криком
Налетела, словно лев,
Ебли страстной захотев.
Сорвала с него рубаху
И штаны порвала махом,
И, нашедши член, сама
Присосалась как комар.

Два часа без передыха
Языком водила лихо,
Даже кончила пять раз –
Вот была какая страсть!
А Иван лежит и дремлет:
«Пусть там возиться с ***м;
Я – старик, седой и древний,
И не мне играть с бабьем».

А Брунгильда исстрадалась –
Очень уж хотелось ей,
На Ивана, знать, запала,
Между ног потек елей!
Только с ***м вот проблемы –
Где-то отпаялись клемы,
Но к Ивану мысли вмиг:
«У меня же есть язык!

У меня еще есть руки,
Жалко ****ь – умрет от муки;
Как старается она,
Страсти чувственной полна!»
И Иван пошел в атаку –
Палец ей засунул в сраку,
А другой воткнул в ****ень:
«На, катайся, хоть весь день!»

Языком налег на клитор,
Женской смазки выпил литр,
В крик Брунгильда, аж зашлась,
Так, бедняжка, дорвалась!
А, кончая, так орала,
Что Иван чуть не оглох…
Что касается орала,
Он, как видите, не плох.

Час Брунгильда отдыхала,
А потом: «Давай опять!»
На Ивана вновь напала,
Стала *** дрочить, лизать.
Но Иван сказал: «Отставить!
*** штыком вам не поставить,
Извините-ка, мадам,
Но пора нам по домам».

Королева растерялась
И, представьте, обосралась:
«Как же так: от чар моих
*** висит и вял и тих?
Значит, молодость проходит,
Значит, силы на исходе,
И увяла красота,
Стала я совсем не та!»
 
И по дурости капризной
Вдруг она ушла из жизни,
Напоследок без ***
Жизнь закончилась ея.
Только нам ее не жалко –
Перепачканной в говне
Ей в ****у воткнули палку
И распяли на стене.

За невинно убиенных
Из-за похоти людей
Кол в ****у, потом на стену,
И болтайся хоть весь день!
Царь дружину собирает:
«Солнце в небе догорает
И пора нам плыть домой
В славный стольный город мой!»

Дни смывалися волнами,
Подгоняем парусами,
Плыл корабль по морям.
К русским рубленым домам.
Царь расстроен был ужасно:
«Где б я ни был – все напрасно,
И, наверно, не смогу я
Разрешить проблему с ***м.

Дома ждет меня жена,
Страсти чувственной полна
И, конечно, ей в охоту
Подо мною поработать.
Только мне уже до смерти
Не гордиться силой муд
Может, на том свете черти
Болт ненужный оторвут.

Может, в черной бездне моря
Я найду себе покой…
Нет, с судьбою лучше спорить,
Чем об стену головой!
Про недуг скажу царице,
Может, с ней мне излечиться
И получиться, коль нет –
Я покину этот свет».

И печальный и угрюмый,
Отягченный мутной думой,
Наш Иван встречал рассвет…
Поборов сто тысяч бед
Возле города родного,
Долгожданного такого
Встал корабль, парус пал;
Весь народ царя встречал

И удалую дружину -
Хлеб и соль, как на витрине.
И царица у ворот
С полной чаркой водки ждет.
Словно персик наливная
И желанна и нежна…
О соитии мечтает
После дней разлук она.

Вдруг…О чудо!.. Лишь завидел
Благоверную Иван,
Понял: зря судьбу обидел,
Злые зря кидал слова:
Вмиг штаны к коленям взмыли,
С ног спадая, заскользили,
Пот по телу заструился…
Наш Иван перекрестился,

Громким криком закричал
И к царице подбежал.
Сразу на руки поднял он,
Хоть она не ожидала
Бурной страсти, право слово,
Но к любви была готова.
Словно перед страшной битвой
Царь Иван творил молитвы.

Про себя хвалил Творца,
Что вернул он мощь конца…
Что там дальше было в спальне?..
То, что я в первоначальной
Нашей сказке рассказал;
Ох, Иван и жарил яро,
Всю царицу распахал,
Словно бешенный в угаре.

А красавица – царица
Засияла, как алмаз –
Сперма белая искрится –
Сок Иван давил не раз.
Словно после заключенья
Бедный узник с наслажденьем
Мял пылающую плоть…
Льду огонь не побороть.

Как очнувшийся от спячки –
Лежа, раком и в стоячку,
На боку и через рот –
Царь свою жену ****…
В этот день во всех палатах,
На кроватях, на полатях,
Сняв кольчуги и мечи,
Раздувая жар в печи,
Вся дружина в еб пустилась,
Что бы женам не грустилось.
За разлуку, за простой
И за блуд в земле чужой.

Все грехи совокупленьем
Искупали, только дай;
Принимала с вожделеньем
Влагу белую ****а…
Срок прошел и все спокойно,
Страсти все поулеглись,
Царь Иван ходил довольный –
Без проблем теперь ебись.

Только милая царица –
До забавы мастерица –
Пальчик к хую поднесет –
Моментально тот встает.
И не падает, пока что
Не зальется белой пастой.
Наш Иван помолодел,
Даже волос почернел.

И опять, как в двадцать лет –
Им, царям, запретов нет…
Да, изведал он немало
В разных зарубежных далях.
Что не пробовал Иван,
Чтоб исправить свой изъян;
Только лишь жена родная,
Бровью черною играя,

Страсть в Иванушке зажгла…
Закипело чувства море,
Радость розой расцвела,
И забылись боль и горе…

 ***

В ****ах женского начала,
Если между ног искать,
В складках трепетных немало,
Значит, нужно баб ****ь.