Винишь, что не люблю, что локон твой
Не трогаю губами иль рукой,
Что, не стремясь к забавам при свечах,
Ребячеству не льщу в твоих очах, -
Я признаю: в своей любви заветной
Чем больше я люблю, тем незаметней.
Лишь вред от языка; бочонок полный
Звук слабый издаёт – и громок полый.
Бесшумна глубь морей; а тот поток,
Где бурное теченье – не глубок.
Вот и любовь, когда нема она,
Свои глубины кажет, что без дна.
Теперь, услышав так немного слов,
Поймёшь, как велика моя любовь.
Robert Herrick
TO HIS MISTRESS, OBJECTING TO HIM NEITHER
TOYING OR TALKING
You say I love not, 'cause I do not play
Still with your curls, and kiss the time away.
You blame me, too, because I can't devise
Some sport, to please those babies in your eyes;
By Love's religion, I must here confess it,
The most I love, when I the least express it.
Shall griefs find tongues; full casks are ever found
To give, if any, yet but little sound.
Deep waters noiseless are; and this we know,
That chiding streams betray small depth below.
So when love speechless is, she doth express
A depth in love, and that depth bottomless.
Now, since my love is tongueless, know me such,
Who speak but little, 'cause I love so much.