В холодном ветре, душу бередя
Тревожно пахло дымно-горьким знаньем.
И Город, что давно забыл названья
Продрогших улиц, льнущих к площадям,
Казался декорацией для сцен
Извечной жажды зрелища и хлеба,
Слепой мишенью, взятой на прицел
И сном мутно-оранжевого неба,
Где правда из последних сил и кож
Тянулась к бездне в жертвенном оскале...
И негде было спрятаться за ложь,
И некому - стоять на пьетдестале...