И вновь начинаю свой путь за проснувшимся утром,
За серым, без лучика солнца моим чёрно-белым кино,
Дразнящим надеждой, что где-то в трамвае попутном
Ещё я прибавлю к цепи неудач разноцветное счастья звено!
Возьму сожаления пепел, смешаю с тоской из печали,
Как свежей водой, окроплю их сухими слезами,
А после друзей соберу, чтобы вместе мы все помолчали,
Налили и выпили, в туфли уткнувшись глазами.
Ахилла и славу его, как и храбрость, не дали мне боги,
Да я и не очень страдаю от этой потери:
Раз мы одиноки, то, значит, немного убоги –
Ещё не совсем, но живём мы сегодня, как звери.
Да, труден и долог мой путь к пониманию цели,
К ней долго стремился и долго я думал об этом:
О сильных и храбрых, которые не уцелели,
Лишившись и жизни и славы, воспетых поэтом!
Ложь лучше цветёт на полях беззастенчивой лести –
Её плодородие в памяти скудной зарыто,
Герои её вряд ли слышали что-то о чести,
И цель их одна – тёплый хлев и халявы корыто.
Есть гордости мрак, и его не закроешь ладошкой,
И вряд ли завесишь бельём недостиранных сплетен,
Селёдкой и пивом, дешёвой подгнившей картошкой,
Алкоголизмом ещё… да он вроде бы и не заметен.
И старикам нашим лишь безысходность осталась,
Тает в глазах поседевших отцов безнадежность,
А их беспомощность нам, как наследство, досталась,
Детям же нашим досталась любви невозможность.