А какой дурак ее любит? Как бы мы ни убеждали себя и окружающих, что критика нужна, полезна, и без нее мир превратится в стоячее болото, тем не менее, получив любое критическое замечание в свой адрес, человек сначала испытает негативную эмоцию. Сила этой эмоции зависит от многих факторов. И от личности автора критики, и от содержания, и от тона, ну и, конечно, от своего любимого «Я».
Со стихами это происходит еще острее: все-таки верно избитое сравнение, что любой акт творения близок автору, как дитя, а уж стихи – тем более, потому что настоящие стихи – это всегда искренне, это часть души, в обычном состоянии скрытая оболочкой, но вот вытащенная, облеченная в слова и отданная в чужие руки.
И продолжая сравнение с ребенком, кому из вас, друзья мои, понравится, если чужие тетя или дядя скажут, что любимое чадо и кривоного, и косоглазо, и физиономия у него вообще-то дебильная. Особенно, если это слова скандальной соседки, у которой сроду своих детей не водилось… А вот хочется ей на чужих смотреть и мнение свое высказывать.
Другое дело – врач. К нему вы за помощью бежите, невзирая на любую критику с его стороны: и что цитрусовыми перекармливаете, и что мало с ребенком занимаетесь, а надо и бегать, и прыгать, и геркулесом силком заставлять есть… И то ведь не каждому врачу поверишь, нынче такие «профессионалы» попадаются, из здорового ребенка инвалида сделают.
Итак, в критике прежде всего нужен профессионализм.
«Сравнение «белее белого” полностью компрометирует стих – во-первых, потому, что это довольно избитый прием (на самом деле, не бывает белее белого – это же понятно – это сравнение избитое украшательство – от коего веет искусственностью, а не искусством), во-вторых, потому что это строка, неоднократно повторявшаяся в рекламах стирального порошка (относительно постели – так это точно тетя Ася приехала – реклама: простыни белее белого)».
Эта цитата приведена из отзыва Правды горькой на стихотворение Натальи Малининой «Первоснег» .
А знает ли уважаемая Правда горькая , сколько есть оттенков у белого? Известно ли ей, что одним из труднейших этюдов – экзаменов на профессиональное мастерство является именно это – нарисовать белое на белом, со всеми тончайшими тенями и нюансами? Да можно и не знать таких тонкостей, (хотя критику, если он считает себя таковым, полагается знать очень многое) но хоть на снег посмотрите внимательно – сколько он в себя вбирает рефлексов! Белый снег в колеях голубоват, в закатных лучах приобретает желтые и розовые оттенки. И когда говорят «белее белого», то одним вспоминается тетя Ася, а другим – абсолютная беспримесная белизна первой любви… И не для всех эти слова бессмысленны. Поэтому, когда критик высказывает такое категоричное утверждение, неплохо было бы добавить «по моему мнению».
Второе: тон сказанного. Воистину говорят: «Правда, сказанная злобно, лжи отъявленной подобна».
Давайте пройдемся по всему приведенному отрывку рецензии. Обратите внимание – о стихотворении еще ничего не сказано, но слова «белее белого» уже «полностью компрометируют стих». Обычно критический отзыв предполагает некоторый анализ, а уж потом делаются выводы. Здесь вывод сделан практически сразу, раздраженно и безапелляционно. Затем два раза появляется слово «избитый», причем с явным усилением смысла – в первый раз это – прием, во второй – это уже украшательство. Презрительный, уничтожающий оттенок самого слова «украшательство» , да плюс повторение эпитета «избитый», да еще «тетя Ася» - уже затертый нашими юмористами символ всенародного раздражения назойливостью рекламы – виток за витком от начала приведенного отрывка к концу нагнетаются самые отрицательные эмоции. Не верите, прочитайте еще раз, безотносительно к разбираемому стихотворению.
А теперь давайте вернемся к началу отзыва:
«Если зачеркнуть строки банальные и строки, не несущие никакой полезной для читателя информации, то от стиха ничего не останется. То, что так много положительных отзывов – говорит только об одном, что уровень большинства читателей чрезвычайно низок, и главное, никто не читает внимательно, несколько раз.
Во-первых, стих весь построен на совершенно банальных рифмах:
Век-снег, погоды-года, грязь-князь, природа-свобода и т.д.»
Что такое полезная информация? Для кого полезная? Чем полезная? Автор рецензии не удосужился уточнить категорию «пользы» в применении к лирическим стихам, оставив читателя наедине с собственным недоумением – а какую, собственно, пользу имеет в виду уважаемый критик?
Ведь тогда строчки АС. Пушкина
«Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце снег лежит»,
тоже не несут никакой полезной информации. Ну, лежит снег, ну, блестит. Видели, знаем…
А замечательное утверждение, что «уровень большинства читателей чрезвычайно низок»))) Какой уровень? Культурный? Умственный? Уровень критического мышления? Не специально ли уважаемая рецензентка опустила уточнение этой категории, чтобы уязвить читателей побольнее и таким образом задать тон превосходства и обвинения? Элементарные азы психологии – такая тактика часто подавляет не очень уверенных в себе людей. А поэт – существо всегда и во всем неуверенное, поскольку уверенность, на мой взгляд, противопоказана Поэзии.
Я уже не говорю о слове «банальный» - оно для многих авторов стихов вообще звучит оскорблением. А в разбираемом отрывке оно опять-таки повторяется два раза: строки – банальные, рифмы банальные. А кто сказал критику, что сущность стихотворения заключена в необычных рифмах? Да, они очень украшают стихи, но в часто - когда становятся самоцелью - служат вот как раз тем же «украшательством» , маскируя отсутствие внутренней силы, яркого чувства, высокого полета в стихах. Ну, да о рифмах спор давний, ни к чему повторяться.
Итак уже два первых абзаца разбираемого критического обзора несут в себе зерна обвиняющего превосходства и нарастающего негатива. Ну, не нужен мне такой спор, в котором меня сначала стараются унизить, а потом вывести из себя намеренным нагнетанием уничижительных определений!
Дальнейший разбор стихотворения оскорбителен и непрофессионален в той же степени, что и первые два отрывка.
«То, что снег не был цвета (если вообще возможно говорить о цвете касательно снега: цветной снег – это уже явная аномалия!) непогоды ни о чем не говорит – даже если предположить что непогода серая (хотя зимняя непогода – снегопад- все-таки, белая) – естественно, что снег белый. Стоит ли тратить две строки стиха ради того, чтоб сказать, что снег – белый? Впрочем, этот повтор не одинок - и «под новый век» и «зима 2000-го года» - повтор уже сказанного – так вся первая строфа сводится к одной мысли: зимой 2000 года падал снег (все остальное – это вода).
Особенно удачна строка:
Тот снег - был князь.
Как он влетал!
Оставляю автору полную свободу сравнивать снег с чем угодно – но сравнить снег и князя можно по какому угодно признаку – но только не по признаку полета – ведь князи, как известно, не летают. И сказать – что снег влетал как князь – а именно эта мысль следует из строки – мог только тот, кто совершенно не обдумывает свои строки, образы».
Цветной снег – да сколько угодно! Черный снег подтаявших обочин, радужный мартовский снег, когда в ледяной корке наста преломляются яркие весенние лучи. Серо-голубые оттенки хмурого зимнего дня… Видимо, критик не обладает остротой зрения настоящего поэта, если столько раз повторяет, что снег белый, белый и только белый и другим быть не может. Да и стоило ли тратить столько слов, чтобы опять бездоказательно повторить, мол, в стихе ничего нет. Никакой полезной информации.
Стоит ли верить критику, который не видит того, что умеешь заметить ты?
Однако, критик еще и не знает метафор своего родного языка. «Он влетел в комнату, широко распахнув двери», - сколько раз мы это говорим о человеке, забывая, что люди не летают…
Не хочется мне продолжать дальнейшее путешествие по этому критическому обзору, поскольку даже анализ этого «текста» отравляет душу заложенной в нем злобой.
Мне могут возразить, что лекарства – это тоже яды. Да, но изготовленные профессионалом, со строгой дозировкой воздействия на пациента.
А идти к шарлатану за ведром мышьяка не советую никому….
Итак, люблю ли я критику? Такую – нет! Даже положительные отзывы вышеупомянутого автора превращают рецензируемые стихи в анатомированный труп.
А почему? Да потому, что перед нами не талантливый, не даровитый человек, но рвущийся стать выше окружающих. Стихи Дмитрия Дрозда, анатомированные критикессой, на порядок выше ее неуклюжих похвал. Я бы оскорбилась, если бы мои стихи подвергли такому анализу. Почему? Да потому, что уровень постижения мира при анализе должен быть равным, а когда сапожник начинает судить о картине, то хочется воскликнуть вслед за Пушкиным: «Суди, мой друг, не выше сапога!». Авторы, которых пытается препарировать Правда горькая, настолько выше ее уровня, что естественно, вызывают у нее раздражение и злость. Стоит только пожалеть критикессу, да заодно и тех, кто заказал у нее рецензии…
А я в случае чего обращусь к Евгению Коновалову.