Сойдя с песчаного бархана,
Давид взмахнул своей пращей:
обкатанный валун большой
врубился в череп великана.
Отсекши голову злодею,
его ж отточенным мечом,
взвалил её он на плечо,
понес из боя в Иудею.
Ощерье головы косматой!
Сколь мерзок был его трофей:
на той нехоженной тропе
кустарник увядал от смрада.
Куда он шел? На чью потребу
Господь в пути его хранил?
Добычу он похоронил
в нагорном Йевусе под небом.
Ну что за выходка пастушья
волочь башку в такую даль,
да и простительно едва ль
безумье с примесью бездушья!
Была ли в том Давида воля
взойти с добычей на Сион,
иль шел по высшей воле он,
никем незнаемый дотоле?
Гадание подстать знахарству,
а рок поступком озарён.
Давид становится царём
и в Йевус переносит царство.
Был город лучезарен с виду.
Восстали стены вдоль границ.
И стал Столицею столиц
неповторимый Град Давида.
И приняла столица эта
священной скинии* шатёр.
Всевышний длань над ней простёр:
туда внесли Ковчег Завета**.
Неугасимая Идея –
бессмертный Иерусалим.
Несокрушим и неделим
он в сердце древнего еврея.
—–
* Скиния – переносный храм, место пребывания Бога.
** Ковчег Завета – хранилище сундучного типа с вложенными в него каменными скрижалями правил поведения, на золотой крышке которого, как веровали, восседал между окрылёнными фигурами золотых херувимов сам Всевышний, говоривший с народом через его вождя Моисея. Изготовил ковчег мастер Бецалель, родной племянник вождя.