Как всегда, не смеешь прослезиться,
Как всегда - пусть думают, что знают!
Но ведь можно в облаках носиться...
Что они, хмельные, понимают?
Им неведомо полета счастье,
На морозе слезы их не льются,
Их сердца не полнятся от страсти
И они прилюдно не смеются.
Их улыбки - розовые маски,
Слезы - лишь рычаг для управленья
Волей тех, кто все ж не верит в сказки,
Тех, кому так чуждо удивленье.
Смех - всего притворство-поощренье
Для шутов, что силятся казаться
Светлыми, достойными прощенья
И достойными души касаться.
Не посмеют, дурни и плутовки,
Искупаться в жгучей речке Боли!
Им бы лишь стилеты да винтовки,
Чтоб существовать в миру подолей.
Не придут на серую могилу,
Проведя ладонью по замерзшей,
Каменной почти земле, по пыли,
Что могильный камень припорошен.
Не уронят влагу из-под века,
Скрыв ее от посторонних взглядов...
Но, себя считая человеком,
Будут говорить, что так и надо.
Будут приносить цветы и сласти,
Будут ждать Небес благослолвенья,
Вечно будут добиваться власти -
Знают: только в этом их стремленье.
Не найти покой на дне бутылки,
Не найти души в безвольном теле.
Не дождаться им с Небес "посылки",
Как они всегда того хотели.
Можно просто жить и наслаждаться,
Не склоняя голову напрасно,
Потому и сны цветные снятся
И полеты... Что же тут не ясно?
***
На снегу лежали чьи-то крылья,
А под ними билось чье-то сердце,
Припорошенное снежной пылью,
Гордое, не в силах отогреться.
На морозе звуки стали снегом,
Слезы в льдинки скоро превратились...
Всё забылось под кристальным небом,
Но легенды, благо, не забылись.