В колоде лиц планетного вокзала
мое – неуловимо и светло;
расплывчато-абстрактное пятно
на фоне заоконного провала.
Свет тихо подъезжающей машины,
иль тонкий лучик тающей луны –
в бескрайней ночи питерской зимы
посыл тому, чью участь предрешили,
чей путь лежал по замкнутой кривой,
чьи боль и страх и страсть лишь для того,
чтоб пустота в который раз узнала
надрыв струной вибрирующих жил.
...Кто мог бы что угодно пережить,
лишь примирившись с неким номиналом.