На тему себя в себе, т.е. своего пространства в себе и – такого же снаружи. Всё это – балансирование на одной ноге на краю луны и на краю времени, не принадлежа ни одной стороне луны, ни другой, не принадлежа ни пролому прошлого, ни будущему и – что самое обидное – ни настоящему. Иногда пространство (твое внутривенное) угадывается в цвете облаков, в определённой их породе, живущей исключительно вот в этом оттенке сине-голубого, с белыми, изящно вырезанными спинками и серым брюшком: мною выведенная, а потому моя порода облаков. Они дают глазу возможность существования в них как в своём espace vital. Комната, окружающая меня, пока такого ощущения не даёт – ей надо ещё чуть наполниться мною, чтобы перетечь в меня, - тогда породнимся. Какой-то частью.
Espace du dedans – очень модная тема в двадцатом. Так что – всё в кайф: семеним в ногу со временем. Глобально – может быть, а со своим временем – вопрос. Оно отдельно, я отдельно. Грустнячок несовпадения, впрочем, не очень обескураживающий: дело привычки, и – дело в шляпе!
Жаль, что писать о внутреннем одиночестве – это вытаскивать навязшее в зубах. Правда, какая разница?! Каждый питается своим одиночеством, оно не одно на всех, оно у каждого своё, и оно позволяет придать ему какую угодно форму: одиночество пузыря, одиночество разбитой ёлочной игрушки, одиночество кухонной тряпочки, бывшей некогда вещью, одиночество комнат, предназначенных для временного жилья, одиночество бессильного гнева – и вот уже несёт, и не остановиться. Пожалуй, в солнечном утре нет одиночества, потому как оно, утро – начало, а одиночество – безначальность и отстранённость.
* espace vital – жизненное пространство