* * *
Ты
в блюдце зрачка:
на дне колодца –
лежишь,
милый утопленник.
Перебор. Двадцать два очка.
Пойти, уколоться
самой острой иголкой:
больно! –
значит, живая... пока.
А вот как возьму,
как заброшу крылья на полку:
самую дальнюю,
где больше, наверное, пыли,
чем книг,
потому что полно,
полно тобою полниться, остатками были
жонглируя, пытаясь соорудить легенду.
Подумаешь, смерть!
ее придумал какой-то шутник,
теперь она, конечно же, есть,
но только для тех, кто верит,
а мне никогда не посметь
поверить,
ибо умрет
тот, кто однажды умер.
Сесть,
закутаться в крылья, как в плащ,
и смотреть в сторону двери –
вдруг он придет?
это моя работа.
Не плачь,
не надо, свеча,
плачут только у гроба.
...кто ты?
может быть, врач? мне нужно врача,
чтобы
можно было пойти, уткнуться тяжелым лбом
в ладони.
Не свои.
Чужие.
Обещаю: ты не утонешь.
Если... то будем живы.