Бывает: встанешь утром – где ты, радость?
Посмотришь на часы, как на врага;
опять пить кофе, бриться (вот ведь гадость!),
лететь куда-то к чёрту на рога…
Качать права, изображать всезнанье,
спешить то на метро, то на трамвай,
и, где-то на пороге подсознанья,
успеть сказать: «Не пью! Не наливай!».
На раутах додумывать открытья
(а галстук, сволочь, давит, словно кол),
и пресекать случайные соитья,
пусть даже они входят в протокол.
И всё-таки, морочась и плутая,
бежать от этих будничных оков,
по ходу дела втайне разбирая
кардиограммы собственных стихов.
И где-то в придорожной грязной чайной,
выслушивая мэтра от сохи,
записывать на чём-нибудь случайном
внезапно зазвучавшие стихи.
Всё так. И дни бессовестно несутся,
и правит ими бестолковый век,
зато стихи навечно остаются
в пронзительной тиши библиотек.