Жила-была собака.
И жил-был человек.
Человек любил книги и девушку.
Собака – кости и снег.
Человек вставал очень рано
и шёл подметать дворы.
Собака верила в странность
его человечьей игры.
Мимо окошка каморки
проходили обутые ноги.
Фонарь, подъезд, лёд на горке…
Так прощают лишь дети да боги
миру боль – лишь за то, что красив он.
…С сосульки срывались капли,
собака ждала терпеливо,
положив рыжий нос на лапы.
Человек возвращался усталый.
Пил чай, горячий, со сливой.
Сегодня с утра, пожалуй,
в мире была справедливость.
Днём человек читал Гёте,
курил измятую «приму»,
с работы и на работу
в окошке шли ноги мимо.
Писали в стихах и в прозе
следы на тропе заснеженной,
о том, как весной берёзы
кровоточат нежностью…
Снег таял. Наверное, плакал
о… Марине? Катюше? Тане?
Между строк играла собака,
и дети возили сани…
А вечером была лампа
и бумаги повсюду.
Собака ложилась на пол
и ожидала чуда.
Строки – бумажные розы,
строки – небесные беженки…
Любовь – смерть на морозе,
волшебная, безмятежная...
… А ночью, часа в три, был хриплый,
один непрерывный звонок.
Дверь торопливо всхлипнула,
Человек шагнул за порог…
…Двор давно убирала
чья-то чужая метла.
Собака его искала,
собака ждала, ждала…
В шесть забирают баки.
Приходят в три – «воронок».
Бросили в бак собаку,
замёрзшую между строк…
Писали в стихах и в прозе
следы на тропе заснеженной
о том, как весной берёзы
кровоточат нежностью…
Вот так. Жил да был человек.
И жила да была собака.
А Надя любила снег,
пирожные и Пастернака.
27.07.1996, Григоровка