Бабка Агафья в Крещенье помылась,
в крест осенила тяжелую стать,
сдобу коржами литыми накрыла -
гости на Сретенье, да помирать.
Может, жила бы в метельной осанне,
перестилала постели на раз.
Если б не синий сжигающий пламень,
не в бирюзу вызревающий камень
вдовьих повсюду проклюнувших глаз.
..Лазарь немеющий, произумрудный
вглубь ускользающий фишечный цвет…
Верить в твою диковатую мудрость,
мучить февраль на знакомый ответ.
Сколько толкается единоверцев
в этой кипени с усмешкой к Земле -
все озабоченней лица младенцев
в стылой вокзальной колясочной мгле…
Но все слышнее учителя голос
вдоль рекреации - школьная явь -
все проникает в височную область
эта бубнящая исподволь строгость,
верная тяжесть моя.