В лучах закатных радостного солнца
Таились снегом взорванные горы.
Случайно я услышал разговор их,
Карабкаясь от донца на вершины.
Сказал Эльбрус:
«Боится – трус!
А смелый - досочку кладет на пропасть…
Но что нам «святость» или «кротость»?
Вот грудь на пляже луч поймала
И снова говорит: «Мне мало!»
Весь мир желаньями живёт,
Не мысля, верит, любит, жрёт;
Сродни грибам, мышам, бульдогам…
Что в странствиях пылить дорогам?
Летать на автострадах жестких,
Петь на блистательных подмостках?..
И в тишине, ловящей звук,
Где затаившийся паук,
Лоснящийся, горячий, сочный,
Ждет встречи с жертвою заочной;
В капризах луж весенних ливней;
И под доской в семье мышиной;
В щемящей суете стиха,
Который вечности ха-ха;
В халве, и с чёрною икоркой;
Над глубиною, льда под коркой;
В бомже с утра и вечно пьяном;
В фальшивом фортепипиано…
Живёт и царствует одна -
Манящей гибели страна.»
Ответил брат его, Казбек
«Всё так. Извечно и вовек.
Лишь мы с тобою, брат Эльбрус,
С Поэзией вошли в союз».
Подумал я тогда: «А я?
Зачем покинул я края
И вот карабкаюсь один
Всю жизнь от донца до вершин?»
Молчит Казбек, притих Эльбрус…
Полезу дальше, я - не трус.
Положим досочку на пропасть…
Веревочку – к звезде… Что кротость?
И крылья – прорастут… Лучей
Здесь много… И я здесь – ничей!
2003 г.