В тот день я шла в каком-то особом отличном настроении и было так хорошо, что улыбка лилась из моих уст, и мои незатейливые и немного пожелтелые от чёрного чая зубы (кофе я не пью) показывались каждому встречному без всякой просьбы. В мыслях крутилась мелодия любимой песни, а на её фоне мелькали короткие, но наполненные любовью фразы моей будущей сентиментальной поэмы или просто стихотворения. Моя бледная, северная, почти прозрачная кожа светилась на весеннем солнце, и через неё весь мой не очень-то хрупкий, но нежный организм наполнялся теплотой до самых его внеутренних частей. Где-то там, в сердцевине разума, я осознавала непричину своей радости, но мой мозг, занятый стихами и рифмами, не хотел её воспринимать. Было около полудня. Люди, не привыкшие к простой человеческой радости, оглядывались, взглянув на моё лицо, не скрывающее чувств. Они крутили пальцем у своего веска и как-то холодно посмеивались, а потом снова поднимали воротник пальто и погружались в свои тёмные и далёкие от смысла жизни размышления. Кто-то, наверное, шёл на работу, другой – на ранний обеденный перерыв. Его голодные, жаждущие пищи глаза целиком и полностью выражали его низкие мечты и потребности. Но они не могли сломить моего настроя – я, как сверхестественной силой, пыталась внедрить в эти пустые лица счастье, подарить им частицу своего отличного настроения…
Но и оно было не вечно. Всё чаще и чаще они встречали мою улыбку с неодобрением и безразличным молчанием. И я устала.
Да, я слабая, может и пустая, глупая, незатейливая, как мои зубы… Да, это так, потому что я позволила им сломить мою радость, безпричинную, но светлую.
И зря я так сдалась.