Недавно в Устюге Великом
читал я лекции студентам.
Занятья эти проходили
во здании с евроремонтом,
внушающем изрядное почтенье,
и стенами толстенными как крепость,
линолеумом новым на полу.
И было там весьма тепло и сухо,
хотя за окнами свирепствовал мороз.
Перед доской немного было места,
приподнятым над полом словно сцена.
Мне нужно было много говорить,
писать или чертить на досках мелом.
А вскоре после начала лекции,
расхаживая взад-вперед пред всеми,
когда я подошел к доске, намерясь
в очередной раз что-то написать,
я дернулся от электричества и вздрогнул,
скорее от внезапности, чем боли.
Чрез некоторое время - снова то же.
Но я подумал, что может быть привыкну,
однако было ясно, что без содроганий,
и дерганий уже не обойтись.
И я сказал студентам: "Если снова
я дернусь, то за нервные припадки
иль эпилепсию, прошу, не принимайте.
Сие простой статический заряд".
Была еще и тряпка - вязаный обрывок
седого оренбургского платка.
От влажной ткани ударяло реже,
Но через час использования и она иссохла.
И вздрагивания так же продолжались,
и были крайне, крайне неудобны
еще и потому, что вдруг случившись
посреди высказываемой фразы,
они производили впечатленье
как речь заики, неуверенного в жизни.
И я заметил - после перекура,
когда я выходил во двор и возвращался -
электрошоков словно не бывало -
оставшийся в моих подошвах снег
растаивал и увлажнял линолеум.
Пол высыхал мгновенно, было тихо -
все ожидали, как меня ударит,
При этом кто-то хмыкал, тоже вздрогнув.
Панически я стал бояться мела,
и на доске писать им было страшно.
Я понял - да я фобией напуган натуральной.
И, дернувшись в который раз, отпрянув,
нелепо оступился с возвышенья
и ногу подвернул довольно больно.
Хромая, вышел я на перерыв,
ходил, неистово втаптывая
снег поглубже в прорези подошвы.
Потом слепил большой снежок,
вернулся в помещение,
и у доски разбил об пол на части,
вложив в удар и ненависть, и страх.
Шла лекция опять, и я неловко
вдруг наступил на нерастаявший снежок,
нога поехала, и, выписав кульбит
и вычертя параболу паденья,
свалился на пол, ушибая бок и локти.
"За что такое наказание -
читать вам лекции?" - сказал я
задав им риторический вопрос.
На улице стемнело незаметно.
Я продолжал читать и диктовать.
Когда пол высох вновь, я попросил
свет погасить и произнес не торопясь:
"В последний раз смотрите на сегодня!", -
Я стал свой палец приближать
к доске и все увидели воочью,
на расстоянии двух сантиметров
вдруг проскочила ярко-голубая искра.
"Здесь сотни киловольт статических зарядов!
Меня не убивает потому,
что ток микроскопический!" - сказал я
практически в кромешной темноте.
Затем вернулся в номер, повалясь
от нервотрепки и усталости в кровать.
В гостинице тож был евроремонт,
И мягкие ковры, и белый потолок,
На стенах с евроблестками обои
Причудливый узор образовали,
и симметрический узор из ярких искр.
На них смотрел я, и вдруг возник
стереоэффект, как Magic Eye,
стена вдруг расслоилась незаметно
и стала даже стереообъемной,
и первый слой своим узоров снежным
придвинулся ко мне на расстояньи
моих же вытянутых рук.
Легко проникли руки в стену,
в блестящие узоры искр,
я это видел наяву, глазами,
но кожа рук ничто не ощущала.
Я и зачерпывал ладонями узоры
И если бы меня увидел кто-то,
то в сей момент и не без основанья
подумал бы, что это сумасшедший
нервически больной манит кого-то.
А если бы студенты наблюдали
подумали бы - вовсе ни при чем
ни электричество, ни магия, а дело
все-таки лишь в нем самом!