«А под конец узнай, как чудно
Всё вдруг по-новому понять,
Как упоительно и трудно,
Привыкши к слову,- замолчать».
(Владислав Ходасевич)
Я смотрю в зеркало дней своих,
И там, за его стеклом -
Проносятся девы с драконами,
И карлики с красным ларцом.
Красная калина на снегу,
Сколько кануло лун? -
Только карлики молчат,
Да барышни трубят в свою “ду-ду”...
С берушами вы обращаетесь порой -
С вопросами к мановению дня.
Самый страшный призрачный дракон -
Он не за дверью дальней спрятался...
- Он к вам, давно залёг на самое на дно,
Где чистый изначально светлый храм,
Где карлики хранят своё добро,
Чтоб унести его к своим мирам.
Как часто в храме золота и света,
Слагая в строки стройные стихи,
Вы отчуждаетесь от истинного мира,
Войдя в салонный вкус иной строки...
Я смотрю в зеркало дней своих,
И там, за его стеклом -
Проносятся девы с драконами,
И карлики с красным ларцом.
***
За тайной же дверью, в ларце золотом,
Порою хранится наш истинный дом. -
И он не вычурный и разрисованный,-
Он нашей мыслью до крови,
Нагой и босой, и
Исполосованный. -
До самых нервов, -
От любви и до любви.
И чем длинней дорога,
Тем сложней найти ключи,
И реже подбирать их станут...
Гораздо проще верить лести и обману,
Чем мыслью чистой проникать,
В чужие беды и чужие раны...
Зачем? - вы спросите всё это,
Ведь иллюзорный лучше мир.
Но мир, какой без истинного света,
Он лишь оправа для поэта -
Его волнующая нить,
Что бьётся красною рудою,
И побуждает говорить.
Зачем? -
Чтобы верить, идти и не падать.
Зачем?! -
Чтобы жить каждый день до конца...
Но карлик понуро и молча запрячет,
Его содержимое в недра ларца.
***
Салонные бденья гораздо удобней,
С берушами в скважинах ваших ларцов,
Проносятся девы, орущие в трубы,
С тенями за ними - гурманов юнцов.
Драконы - драконят сердечное слово,
Что к вам, дорогие, по-русски всегда...
Но словно китайский манерный болванчик -
Качает главою златая орда.
Всё маски, не лица, а лица боятся -
За слово, что может покинуть ларец.
И сново прикрыто-ажурные фразы,
И сново неясный туманный конец...
Прошу, нет ару, если кто понимает,
Не нужно ханжи возводить из души.
Не карлики - вы, просто ПтичИЯ стая,
Что выпустить в небо боитесь? - Не знаю.
Но если в душе твоей бьётся волненье,
Как белая птица, как чистая лань,
За слово что вышло, мой друг, ты не бойся.
Открой свой ларец и другой отпирай.
И помни, что слово - стрела золотая,
Коль выпустил - всё! - на потеху ветрам.
Умчит оно в даль, в небеса, улетая,
Чтоб коршуном в сердца обрушится край,
И сново забиться в нём птицей волненья,
И неравнодушья - на то и живём.
Чтоб помнили нас, как ларец драгоценный,
Что роздан был миру по самое дно...
Салонные леди, месье и синьоры -
Писал не для вас, а для ваших ларцов.
Слогайте в сокровищницу неравнодушье,
Чтоб миру раздать, без замков и засовов...
Бывает и я из сегодня вступая,
в не ясное "завтра" - гляжу на "вчера".
А там моя жизнь, не бежит - убегает,
В другие миры и другие края.
***
Я смотрю в зеркало дней своих,
И там, за его стеклом -
Проносятся девы с драконами,
И карлики с красным ларцом.