(фантасмагория)
ПРЕЛЮДИЯ
Удивился ли старый, потрепанный вихрь -
я не знаю. Но пышную розу ветров
я сорвал для любимой. Смерчей продувных
мне не жаль. Извлекал ли я корни из строф,
рассыпая петита межзвездную пыль,
спотыкаясь о вечность?.. Залетный упырь
норовил отворить шелестящую кровь,
но напрасно: мой утлый, заброшенный кров
у ветров на юру - строг для козней врага.
Плыли мимо унылой реки берега
и сливались вдали. А в кромешной ночи
полтергейст одинокий в тамтамы стучал,
и сползали на звук пилигримы с печи,
и текли журавлями в неясную даль...
Разливалась по гулким ущельям печаль,
суицидно с горы низвергалась река.
Как знаменье, как втора движенью меча
в занебесье маячила чья-то рука,
указуя, гоня, призывая, грозя…
На излете времен закипала гроза…
Раздуваемый былью,
ныл простуженный ветер.
На плечах моих пылью
оседали столетья...
НОВЕЛЛА ПЕРВАЯ
МОРОК
В заповедной полночной глуши,
Где Синильга ущельями бродит,
Где симурги над лесом летят
И несут на закрылках людей,
Где гранитный нетронут лежит
Мшелый камень-вещун у дороги,
Где стремительных белок-летяг
Нет существ среди леса лютей
Там неслышно, бесплотно скользят
По нехоженным сумрачным тропам
Чьи-то смутные рваные сны,
Чьи-то древние тени - вослед.
Разглядеть их, пожалуй, нельзя,
Только вздох, только сдержанный ропот,
Только морок обманной блесны
И слеза на прозрачном весле.
Потаенной угрюмой реки
Неподвижны заросшие воды.
Длинновласая хмурая тинь
В кроны тянется, смысл тая.
Чьей-то темной, но ловкой руки
Тень закрыла тропу перехода
Снов из сонма тягучих рутин
К запустению небытия.
Сквозь лесной вековой бесприют
Смотрит желтое око Селены,
Стелет в дремлющих кронах обман,
И стенают ночные певцы.
Но веками упорно бредут
По тропинкам чужих сновидений
Через мрак и холодный туман
Снов усталых седые ловцы.
(продолжение следует)