(Диане Арбениной)
Была ли то земля или вода…
Была ль это трава или асфальт…
Светила ли свеча или звезда…
Но был задуман резкий низкий старт.
Она определила свой полёт
На кончиках густых своих ресниц:
Хотелось ей не только лишь вперёд,
А вверх без потолков, крыш и границ…
Давно сдано всё лишнее в ломбард.
Пусты легки карманы изнутри.
"Разбег! Толчок! Прыжок!", как пел нам бард,
И корни оторвались от земли.
Настроены гитара и душа.
Устроены цель, средства и мечта.
Привычки и традиции круша,
Набрались скорость, ритм и высота.
А мы с земли глядели на полёт
И, предвкушая выпад и отпад,
Ночь напролёт, в небесный тот пролёт,
Плели, мололи, млели невпопад.
Кого-то замечая на лету,
Кого-то замочив, не замечав,
Судьба промчалась дыркой на свету,
Кружочков россыпь золотых зачав.
Вокруг летело всякое дерьмо,
Способное и в Африке всплывать,
Чуть подсыхать и сразу вверх взлетать,
Без крыльев и фантазии… само.
А вот её - подвёл материал,
Привыкшую не брать, а отдавать,
Запас тепла для тех, кто не летал,
Мотор заставил скоро уставать.
Мял кит волну, гриф - воздух, конь - ковыль…
Шла пена из-под плавников и ласт,
От крыльев - ветер, из-под копыт - пыль…
Пора настала скидывать балласт.
А что кидать, коль гол сокОл и чист:
Душа, гитара, джинсы и платок…
Исторгнув вой, шипенье, визг и свист.
Отпал души светящийся комок!
А впереди - не меряно ночей…
А позади - дней солнечных не счесть…
Из десяти натянутых лучей
До первых туч осталось только шесть…
Но крылья перемалывают взвесь,
А плавники скользят по отмелям.
И страха нет, а был - так вышел весь,
Распавшись по часам, неделям, дням.
А воздух всё плотнел и тяжелел.
Волна жгла жабры, разъедала глаз.
А крыльев пух подмышками влажнел.
И снова надо сбрасывать балласт.
За нею в шаг спешило шакальё,
За ней в струю крылило вороньё,
И, подбирая падаль и гнильё,
Размазывало сопли про неё.
И хоть гитара строила пока,
И не фальшивил старый микрофон,
Круги сместились в сторону слегка,
Побагровел вокруг мишени фон.
Ни искорки вокруг, пиши - пропал.
И ни души кругом, одни умы.
А луч надежды под руку попал,
Блеснул и срикошетил в бездну тьмы.
Но в темноте забрезжил райский свет.
Через ворота музыка слышна.
И Рай предстал, вот только Бога нет.
За всё уже уплачено сполна.
Вокруг плясали черти и шуты,
И куклы без рассудка и души,
И ангелы, продавшие кресты
Делягам за большие барыши.
На душу приняла последний грех,
Раздвинула плечом последний лёд,
Не замечая, что стремится вверх,
Ни капли не продвинувшись вперёд.
Выкусывая совесть по кускам,
Выламывая душу по ломтям,
Давала волю пяткам и носкам,
А также жару перьям и локтям.
Но клоунам на душу - наплевать,
А ангелам та совесть - поперёк,
И бесполезно Бога призывать.
Он здесь как никогда от нас далёк.
И кто-то отвернулся впопыхах,
А кое-кто и плюнул сгоряча,
Но кто-то сжал тепло в своих руках,
Молитву как считалочку шепча.
И заполняя вакуум собой,
Сам Сатана подъехал невзначай,
Прикидывая, сколько за тобой
Он сможет дать архангелам на чай.
Чертей ты раньше видела, так что ж?
Нам ли гореть в вине, тонуть в говне!
Ты посылала в задницу святош
И крыла матом правду Сатане.
Но стала реже вспыхивать заря.
Над "Раем" время замедляло темп.
И то, что было раньше - стало зря,
А то, что будет - не понять зачем.
И поздно когти рвать, кричать "адью",
Завязнув в этой жиже по глаза.
Ведь патоки огромную бадью
Над "Раем" в день сливали два разА.
И гаснул света луч, и вязнул звук.
Ломилось эхо в лоб от плоскостей.
Советовали бросить блажь и глюк,
Иначе, мол, не соберёшь костей!
Причмокивала липкость сладких луж.
И голос, что так резок и хорош,
Вдруг вывел очевиднейшую чушь,
Исторгнув совершеннейшую ложь.
Но боль свою, как рвотное, приняв,
Извергнув разом раковый музон,
Через ограду сиганула в явь,
Покинув мёртвый сахарный сезон.
А сзади взвыли те, кто ставил НА,
Желая ублаженья сразу всех,
Штампуя образА и имена,
Переводя на бабки твой успех.
Но не впервой по насту убегать,
На холке обжигая волосню,
Неметь и задыхаться, но не лгать,
И погибать по десять раз на дню.
И вот вдали забрезжило шоссе
Родной полоской серого в глаза.
Подошвой прилипая к полосе,
Ты вовремя включила тормоза.
И, в сахаре оставив левый кед,
Запрыгнула в обшарпанный трамвай.
И заорал водитель: "Глаз что ль нет?!
В депо идём! Выскакивай давай!"
Но ты не соскользнула на перрон.
Куда угодно, только бы вперёд.
И покатился старенький вагон,
Куда глаза глядят, и путь зовёт.
С кондуктором нежнейшим матерком
ПерегавкнУлась, мило и любя.
А из окна - весёлым ветерком
И солнышком, отвыкшим от тебя.
Свистела совесть свежая в лицо…
По ней душа неслась куда-то вдаль…
И рельсы гнулись в вечное кольцо…
А может, в бесконечную спираль…
И рельсы гнулись в вечное кольцо…
А может, в бесконечную спираль…
2004