Они танцевали фламенко в лучах заходящего солнца.
Она знала чистую правду о мире, его сотвореньи.
Он не был похож на святого, на демона иль на альфонса.
Они разгорались в фламенко, и счастье искали в гореньи.
Они пели госпел на идиш, когда расцветали тюльпаны.
Он знал, что его сердце бьётся, пока она пахнет луною.
Она не похожа на Афо, Рахиль, на Каренину Анну.
Они пели госпел, срывая цветы за китайской стеною.
Они сочиняли поэму о Зевсе, что свержен с Олимпа.
Он знал, что душа - не медуза, - её это только смешило.
Она улыбалась дельфинам, она была греческой нимфой.
Они забывали поэму, когда засыхали чернила.
Они рисовали друг друга гуашью на фоне тумана.
Она знала точную дату, когда он умрёт, но молчала.
Он верил, что стёкла не бьются, во лжи нет ни капли обмана.
Они рисовали гуашью своих двойников на причале.
Они танцевали и пели, они подражали Моэму.
Она соврала, улыбаясь, почти как Самсону Далила.
Он сердцем наткнулся на рифы, когда луне вышла на смену
засохшая кляксой медуза. И тьма на земле наступила...