Я видел её всего лишь один раз.
Это милое очаровательное существо из совсем другого, словно сказочного, мира. Невольно приходят на ум сравнения с преданиями о феях. Нежных маленьких созданий, чей танец привлекал, и часто, навсегда, людей из нашего материального мира..
Не могу себе не признаться, что думаю о ней всё это время. И лелею себя надеждой, что снова увижу её. Не правда ли, странные мысли о мимолётном, и может быть, нереальном событии.
В стремлении определять характер людей по почерку, я приучил себя ради объективности, не смотреть на лица людей, которые приносили мне свои почерки для интерпретации.
Она пришла на мои занятия среди других студентов. И потому сначала я её не приметил. Лишь когда она села поближе, чтобы быть в курсе происходящего, посчастливилось мне бросить мимолётный взгляд на неё. Суть происходящего не позволяла смотреть на неё часто. Иначе бы это заметили другие. Но я думал об этом всё время.
Так продолжалось до тех пор, пока я не услышал её голосок с просьбой посмотреть её почерк.
Признаться, мои знания покинули меня в этот момент. Я с трудом настраивал себя на то, чтобы смотреть только на её почерк. Не почерк я хотел интерпретировать в эти минуты. Просто, смотреть на это неземное создание с ласковыми глазами. Быть может, я не был внимательным, чтобы разглядеть в других те черты, которые я увидел в ней. Но кажется мне, что она одна, единственная. Как странно говорить очевидные вещи с серьёзной уверенностью в том, что это откровение свыше.
Не знаю, что именно случилось там, очень далеко отсюда, что дало ей возможность уйти глубоко в свой внутренний мир, конечно, обделив своим присутствием и участием мир этот. Не хочу знать того, почему она оказалась в нашем городе, в окружении сухих терминов и университетских дел. Мне хотелось верить, что это не случайно.
Нет, конечно не экзистенциальные проблемы, не кьеркегоровский "man" мучал её своими вечными вопросами. Она посвятила себя точности и аккуратности. Возможно, эта однообразная деятельность успокаивала её, давая ей, словно прекрасному нежному цветку, ощущение опоры и постоянства. А постоянства и надёжности так не хватало.. Быть может, именно с разрушения этой опоры всё когда- то началось там, в неведомой для меня её жизни.
Любовь к прекрасному и первые пробы её проявлений отражались в начертаниях начальных букв. Начинаний, первых, и потому несмелых.
Её хотелось иметь много друзей, большой круг знакомых. и она одновременно боялась его, оставаясь в своём сказочном хрупком мире.
Мир людей был слишком груб и громок для неё. Но так хотелось быть в центре внимания. Конечно. так оно и было, но, скорей неведомо для неё самой.
Мечты и реальность. То, что разбивало мечтания и устремления о звучные отголоски этого мира. Я чувствовал этот мир, словно хрупкую китайскую фарфоровую вазу, и боялся разбить его неправильно подобранным словом или взглядом.
Не знаю, был ли я объективен в эти минуты.
Я знаю, что попросила она посмотреть её почерк не ради того, что и так знала. Но причины этой просьбы для меня остались вечной загадкой. Неужели это было лишь стремление обратить на себя внимание? Конечно, нет. Впрочем, это определить уже невозможно.
Она ушла так же неожиданно, как и появилась. На несколько секунд мелькнула её шляпа и.. сказка растворилась в сумерках хмурого октябрьского вечера. Осталось лишь ощущение нереальности происходящего, словно еле слышная мелодия в особый час у холма, где когда- то начиналась страна фей.
Жёлтые вечерние фонари выхватывали круги мокрого асфальта. по которому проходили вечно спешащие люди. С громким шуршанием шин проносились бесчисленные машины. Город жил привычной жизнью,словно ничего не произошло. Но осталась серебряная мелодия. И совсем не было ясно, случилось ли всё это в реальности, или просто пригрезилось.