Доведёт амфибрахий до дрожи.
От хореев гипофиз болит.
Серафим же всё крошит и крошит
Тыщи рифм на парнасы мои.
Ах, оставьте, мутант шестикрылый,
Пожалейте извилин ресурс.
Уж одною я шпилькой в могиле
От нашествия бешеных муз.
Пристаёшь ты, всё «виждь», мол, и «внемли».
Чо я Пушкин?! Постылый не стой!
Щас вот томиком этим да в темя!
«Евтушенко» тяжёлый такой.
Пароксизм вдохновенья аж плющит.
Одолжите Пегаса, жлобы.
Всё стремлюсь я в парнасовы кущи,
А могла бы полезною быть
Своей Родине, скажем дояркой,
Иль трамваи водить. Благодать!
Так ведь нет! За метафоры яркость
СНГ всё готова продать.
Ты бы, Фима, терзал корифеев,
Что в пегасьих ландшафтах снуют.
Кушнер, Рейн, да хотя бы Кенжеев,
Евтушенко. И он тут как тут!
Анна, Белла, Марина газоны
Топчут там среди вычурных роз
Пусть они и лабают канцоны,
А не мой слаборазвитый мозг…
Прекратить бы пожар красноречья
(В пиромании пусть не винят),
Только глух к моих ямбов картечи
Тот, который не понял меня.
Вот и маюсь октавой понуро
И мечтаю, очки теребя,
Что он скажет мне ласково: «Дура,
Я люблю и без виршей тебя».