Денис КОРОТАЕВ
(1967 – 2003)
МАЙСКИЙ СНЕГ
Май,
безалаберный май
не торопит свой бег
В край
редких северных стай
и медлительных рек.
Век
перед сенью аллей
не склонил головы:
Снег
шелестит по шагрени
усопшей травы.
Звон...
На листве, словно кровь,
проступает роса.
Стон...
Под гипнозом ветров
засыпают леса.
Хруст
побелевших цветов
и продрогших стеблей.
Грусть
зимних сумрачных снов
о далёком тепле.
Новь
разобьётся о скалы
седых облаков,
Но
в их ледовой опале
не скроется зов.
Кровь
обернётся слезою
с усталых небес.
Вновь
от хмельного покоя
оправится лес.
Даль
синью горных озёр
разольётся окрест.
Жаль –
нам не радует взор
свет неброских чудес,
Жаль –
мы, как прежде, в плену
прагматических снов,
Жаль –
наша вера в весну
лишь до первых снегов,
И
в криках птиц под шатром
неземной бирюзы
Мы
ищем старческий гром
отшумевшей грозы...
* * *
Если сбылось – везение.
Если стряслось – природа.
Кто там кричит – спасение?
Кто там кричит – свобода?
В пачках бумаг мелованных
Мысли темно, как в клети.
Рамками солнца скованы
Наши мечты о свете.
Каждый поступок выстрадан.
Души увязли в тризне.
Нормами века стиснуты
Наши мечты о жизни.
Сбившись с маршрута, сызнова
К старой бредём дороге.
Силой безверья вызваны
Наши мечты о Боге.
Нам ли бранить потерянно
То, что не в нашей власти?
Мерою слёз измерены
Наши мечты о счастье.
Если сбылось – везение.
Если стряслось – природа.
Кто там кричит – спасение?
Кто там кричит – свобода?
* * *
Нынче такая тишь!
Кажется, звук – мираж.
Песню мою услышь,
Душ одиноких страж!
Где-то играют туш.
Где-то забыли марш.
Где-то – вода из луж.
Где-то – вино из чаш.
Где-то валютный куш
Делит вчерашний паж,
Сотнями новых душ
Полня реестр пропаж.
Если ты волей гож,
Если ты силой дюж –
Список потерь не множь,
Страж одиноких душ.
Тихий мой глас прими ж
Не как чужую блажь,
Песню мою услышь,
Душ одиноких страж!
* * *
Итак, мы с вами – у черты...
Труби, труби, последний ангел!
Что будет с миром окаянным -
Не предречём ни я, ни ты.
Итак, встречайте, господа!
Звезды с небес бояться – пошло.
Всё это, верите ли, в прошлом –
И град, и пламя, и звезда.
Что нам назначено – Бог весть.
Быть может, наш удел великий –
Погибель наций и религий
И описать, и перенесть.
Мы не нарушим их табу,
Но в строчках наших откровений
Десяткам новых поколений
Дано искать свою судьбу
И точно, как сегодня нам,
Сличать и факты, и поверья
С тем, что выводят наши перья
За сотни лет до новых драм...
* * *
Молодая весна, мы похожи с тобой, мы похожи –
Мы приходим в дома, овдовевшие долгой зимой –
И меняется день, что с утра ещё был непогожим,
И меняемся мы, расставаясь с бедой и виной.
Так наследуют слуги привычки господ и в итоге
Принимают их крест, заражаясь чужою судьбой.
Молодая весна, я встречаю тебя на пороге
И хочу рассказать, что я делал до встречи с тобой.
В эту зиму хлопот, как и водится, было в избытке –
Слишком мало снегов, слишком много холодных ночей,
Но когда в феврале солнце плавило белые слитки,
Я согрелся теплом этих робких, случайных лучей
И запел, не щадя ни размера, ни слов, ни мотива,
Заклиная тебя не остаться в далёком краю,
И уже через миг, неподвижному лесу на диво,
Лёгкий ветер унёс эту вешнюю песню мою.
Возвращалась зима, обнимая до боли, до дрожи,
Но звучать и звучать этой песне без ритма и слов.
Молодая весна, мы похожи с тобой, мы похожи,
Как похожи слова вещих дум и пророческих снов...
* * *
Ну, поставьте же крест на моей неуместной браваде!
Ну, поставьте же крест, не стараясь понять, отчего
Я живу и живу с этим миром как будто в разладе,
Не спеша присягать мимолетной планиде его.
И не то, чтобы сердце сковала проклятая леность,
И не то, чтобы резала бок, не жалея, шлея...
Просто, миру умея простить очевидную бренность,
Не желаю признать, что вот так же истлею и я.
Да, я вечен, как жид, как огонь и как кризис в России!
Да, я снова и снова твержу, что вовек не умру,
Приходя вновь и вновь в ваши сны из полуночной сини,
И опять, и опять превращаясь в туман поутру...
Что с того, что не слишком удачен, не вечен, непрочен
Этот мир, сотворённый из наспех подобранных слов?!
Он не очень красив, неуютен, зато – непорочен
От наземных твердынь до небесных ажурных основ.
Те же, кто приносили ему то ли дань, то ли жертвы,
И поныне лежат на ступенях его алтаря.
И уже не сказать, то ли живы они, то ли мертвы,
То ли мир пошутил, бескорыстно бессмертье даря.
Но я вечен, как жид, как огонь и как кризис в России,
Но я снова и снова твержу, что вовек не умру,
Приходя вновь и вновь в ваши сны из полуночной сини,
И опять, и опять превращаясь в туман поутру...
* * *
Понимаете, я не могу объяснить –
Почему я люблю эту чудо-страну…
Ну, совру что-нибудь про незримую нить,
Ну, припомню две строчки Есенина, ну,
Намешаю салат из плакучих берёз,
Тесной комнаты с видом на нефтезавод,
Типового двора, где не то, чтобы рос,
А скорее – пытался увидеть восход,
Поднатужусь – и вспомню грибные леса,
Где полно комарья и других грибников,
Купола и кресты Золотого Кольца,
И кровавые тайны минувших веков,
Опишу, как сумею, покойницу-мать,
Что – одну на весь свет – бескорыстно любил,
И скажу, как ведётся, что нас не понять,
Не измерить и что там ещё… Позабыл…
Это будет не то, это будет не так,
Но нездешнему не передать никогда
То, как сердце стучит стыкам рельсовым в такт
На пути из «оттуда» в родное «сюда»,
Где у пыльных берёз и заиленных рек,
Провожая закат и встречая восход,
Каменея, стоит и стоит человек
И глядит, не дыша, на невидимый свод…