Писчей бумаги в принтер сложите или, хотя бы дайте –
Сам положу аккуратно. Примусь по кнопкам стучать,
Речью флективной, родной в темный угол загнан,
Не в пример от страха с глазами, разутыми настежь,
Отмахаться ее окаянной хаоса звуков, то ли стройного ряда
Бразды. Переменного тока поле, теки, не прервись из розетки,
Без тебя бы мой труд от руки ни для чьих ни ушей и ни глаз
Никуда бы ни двинул – ну – разве что в ближних карманах
Осел, а то (и вернее оно многократно) в помойном ведре
Оказался. Теперь же, при включенном свете рискует он
Многим предстать и накликать себе похвалу или ропот накликать,
Но и то, в век зеро ведь и кашель реакция тоже сознанья
Достойная. Ты же, треплись отрывной календарь, разбазаривай даты,
Ни себе и не людям простор маеты ни к чему приложить не сумев,
А приложен к свободному всяких покровов, со шлейфом потерь,
И сличённому с копией вышнего промысла телу. Теперь –
Огоди, не рифмуйся строка, не впадай же в продажного звука
Зависимость – ржавых цепей, ускоренье набрав, слышен скрежет
Их рвущего. Корни отчизны крепки и кручёны, как древо само,
Как тухлятина речи, тем паче, когда убедительна. Скорости те
Не сравнить ни с прогрессом, ни с транспортом, шкуры накал
Уже там, где еще не сказал, где уже не вокзал, но враждебный
Пейзаж и сенека причастности. Это и есть упражнение в
Умирании – гладкой щеке не морщиниться ли под рукою
От страсти горя. Особливо за тридевять с лишним земель,
Не стрепать языка, не узнать ни добра и ни зла, раствориться
В объятиях, съёжиться знаком родства на клею простыней.
И глубокого сна – да продлится строка, да не спрячет лица –
На ощупь впотьмах, не сумев отличить от холодного тела,
Продолжить вникать, и кончать не за ради зудящего, нет,
Но за ради движения дальше и целости скрещенных тел на краю абсолюта.
2005.05.12