ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ФИЗИКА
(цикл научно-популярных стихотворений)
ВСТУПЛЕНИЕ. ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ФИЗИКЕ
Мы в детстве были хилыми и низенькими,
учились, разумеется, на пять.
Не все из нас, конечно, стали физиками,
кой-кто пошёл селёдкой торговать.
Прошли года. Мы отскрипели пёрышками.
Воюем не на жизнь, а на живот.
Зато любовь к Фалееву и Пёрышкину
в нас, неразумных, всё ещё живёт.
Куда б ни шли мы тропами запутанными,
в какой бы нас ни заносило Рим,
с друзьями – Фарадеями и Ньютонами –
хоть мысленно, но всё же говорим.
Пускай вокруг тоска и ругань матерная,
как говорится – мать и перемать,
но физика – наука занимательная,
нам для неё ума не занимать!..
ФОРМУЛА ИЗ ТРЁХ БУКВ,
или ТЕОРИЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ
Мою жену зовут Альбертою.
Ей тёзкой был Альберт Эйнштейн.
(Хотите, рифму вам пожертвую
к Эйнштейну? Вот: Эйнштейн – кронштейн).
Альберт Эйнштейн, еврей из Принстона,
придумал много лет назад,
что если в жизнь вглядеться пристально,
то E=mc2 .
Не знаю, что бы это значило.
Для нас и с, и Е, и m –
такой же бред, как для незрячего,
пардон, экскурсия в гарем.
Мы смотрим в книги вопросительно,
и нам три буквы говорят,
что всё на свете относительно,
что Е=mc2 ,
что даже чёрта полосатого,
всех, кто в чести и не в чести –
меня, и вас, и С.Довлатова
куда-то можно отнести.
Он угадал, еврей из Цюриха,
что дни идут коту под хвост,
потом оркестр лабает жмурика,
и нас относят на погост…
Давайте скажем уважительно,
и не однажды, а стократ:
всё в этом мире относительно,
и Е=mc2 .
ПЕРВОЕ НАЧАЛО ТЕРМОДИНАМИКИ
”Нельзя построить вечный двигатель
первого рода”.
Трудиться на благо народа,
дерьмо на себе вывозя,
а двигатель первого рода
уже и построить нельзя?
Зарплата – глядеть микроскопом,
попробуй семью прокорми!
На закусь – картошка с укропом,
а выпивка – с двух до семи.
Душе не дают кислорода,
с утра промывают мозги…
Но двигатель! Первого рода!
Построить! – никак не моги.
Я слесарь, а не математик,
мой глас не сочтите за бред.
Начальнички, за ногу мать их,
на всё наложили запрет!
Продам урожай с огорода,
подамся в глухое село
и двигатель первого рода
построю – начальству назло!..
ВТОРОЕ НАЧАЛО ТЕРМОДИНАМИКИ
”При любых процессах, протекающих
в замкнутой и адиабатически изолиро-
ванной системе, её энтропия возрастает”.
Ой, девочки, страшное лихо
постигло советский народ!
Сказала мне Валька-портниха,
что, мол, энтропия растёт!
Откуда к нам эта зараза
слетается, как вороньё?
Она неприметна для глаза,
и запаху нет у неё.
Роняю я слёзы скупые,
на сердце – заточенный нож…
Ах, горе моё, энтропия,
чего ж ты, падлюка, растёшь?..
Мы гордо идём к коммунизму,
но после ударных работ
приходишь в родимую избу,
а там – энтропия растёт!
Должно быть, империалисты
такой посылают микроб,
чтоб край наш, прекрасный и чистый,
от той энтропии усоп.
Помрёт с голодухи Россия,
пойдут недород и падёж…
Ах, горе моё, энтропия,
чего ж ты, падлюка, растёшь?..
Бухгалтер наш Яков Евсеич
с души моей сбросил хомут,
сказал – энтропию не сеют,
а значит – её и не жнут.
Без пользы рабочему люду,
растёт, как мозоль в сапоге,
не только у нас, а повсюду –
в Америке и ФРГ!
Я баньку вчера протопила,
с овец начесала шерсти…
Ах, радость моя, энтропия,
расти, дорогая, расти!..
ЗАКОН АРХИМЕДА
Греческий учёный Архимед
не учился, знаете ли, в вузах,
прожил он Бог знает сколько лет
в жутком захолустье – в Сиракузах.
Как-то в бане был наш древний друг,
взял шампунь, бельё, мочалку, мыло,
только лишь намылился – как вдруг! –
вдруг его догадкой осенило!
Он притопнул радостно ногой!
Мокрый, без хитона и портянок,
он бежал по улице нагой
под весёлый смех сиракузянок.
Смейтесь, люди! Вас не видел он.
Вам – забвенье, но ему – победа,
потому что он открыл закон,
названный Законом Архимеда.
Им определение дано,
что умы волнует и тревожит:
”ТЕЛУ, ПОГРУЖЁННОМУ В ГОВНО,
НИКАКАЯ СИЛА НЕ ПОМОЖЕТ”…
ЗАКОН ОМА
А вот ещё один закон,
всё в нём солидно и весомо,
зовётся он Законом Ома,
поскольку Омом сочинён:
”СОПРОТИВЛЕНИЕ УЧАСТКА ЦЕПИ ПРЯМО
ПРОПОРЦИОНАЛЬНО НАПРЯЖЕНИЮ НА
КОНЦАХ ЭТОГО УЧАСТКА И ОБРАТНО ПРО-
ПОРЦИОНАЛЬНО СИЛЕ ТОКА”.
Допустим, у меня запор.
Об этом даже думать жутко.
СОПРОТИВЛЕНИЕ желудка
мне не даёт сходить на двор.
Пилюли, капли – всё не в счёт.
Позор. Тоска. Изнеможенье.
Я напрягаюсь. НАПРЯЖЕНЬЕ
мне облегчение даёт.
С таким законом я знаком –
страдаю часто и жестоко.
Ну, а при чём здесь СИЛА ТОКА –
об этом знает только Ом.
ПРАВИЛО БУРАВЧИКА
Буравчик Хаим Гершевич
в науке знает толк.
А я, дурак доверчивый,
ему дал сотню в долг.
И что меня заставило?
Буравчик – был таков.
Он взял себе за правило –
не отдавать долгов…
Я этого мерзавчика
поймаю без труда
и с правилом Буравчика
покончу навсегда.
КРИТЕРИЙ НУССЕЛЬТА
Дайте в руки мне гармонь,
золотые планки!
Парень девушку домой
провожал по пьянке.
На ушко ей сладко пел,
как мужик коляду:
”Нуссельт равен альфа-эл,
поделить на лямбду!”
Девка пламенем горит,
а сама не трусит:
”Не еврей ли, – говорит, –
этот самый Нуссельт?”
”Ах ты, серость! – парень ей. –
И помрёшь тетерей.
Нуссельт – это не еврей,
а такой критерий”.
Разошёлся в пух и прах,
про любовь – ни звука,
мол, на тех критериях
держится наука.
Вдалеке собачий лай,
дед Пахом под грушей…
Что ж ты, Коля-Николай,
делаешь с Катюшей?..
Всё толкует ей, пострел,
и не сводит взгляду:
”Нуссельт равен альфа-эл,
поделить на лямбду!”
Девка плачет в три ручья,
громко и натужно,
ибо – на критерия
ей всё это нужно?..
ГЕЙ-ЛЮССАК
Француз Жозеф Луи Люссак
попал с фамилией впросак.
Он скромно жил, ничем не хвастал,
взошёл в науки апогей,
но был, должно быть, педерастом,
за что его прозвали – ГЕЙ.
УСКОРЕНИЕ СИЛЫ ТЯЖЕСТИ
Я пишу стихотворенье,
сидя дома неглиже,
чтоб сказать про ускоренье,
именуемое “g”.
И в Тамбове, и в Париже
знает каждый идиот:
если камень бросить с крыши –
он на землю упадёт.
Где б судьба нас ни носила,
мы почувствовать могли,
что на нас влияет сила –
притяжение земли.
Пьём компот, едим варенье,
чай с конфетами драже –
забываем ускоренье,
именуемое “g”.
Не по странному капризу,
а всемирной пользы для
нас притягивает книзу
наша мать – сыра земля.
Вы представьте, в самом деле,
не тянуло б нас к земле –
мы бы в космос улетели
и растаяли во мгле.
Мы б растаяли, как тает
снежный холмик у дверей –
и малаец, и китаец,
и татарин, и еврей.
И в саду, и в чистом поле,
то в траву, то в сена стог
тянет нас – кого поболе,
а кого совсем чуток.
Пусть удавится завистник –
всё подсчитано уже:
сила тяжести зависит,
у кого какая “g”…
(Из книги "Песня певца за сценой", 1988 г.)