Теперь тебе не вырваться из круга
пустых речей и мелочных обид.
Та, в ком ты был так знаменит,
теперь, увы, не под рукой подруга.
Она в иные дали унеслась,
ты ею предан, собственно, дружище.
А совесть, она лужа средь села,
не всякий в ней свинью свою отыщет.
За самостийность самоё себя,
подденем и родное на трезубец,
и тот – мудак, босяк, безумец,
кто поперёк нам, пусть нас и любя.
Теперь осталось только вспоминать,
кроя во тьме по-новому пространство.
Где в нём она? Где я? И где кровать,
в которой нам уже не поваляться.
Где стыд и сласть, где муж и где жена,
где ловкость встреч и лепет расставаний,
что должен я и что она должна
врать дома, что по трезвой, что по пьяни?
Где цель теперь, достойная души?
Где мне теперь учить слова полёту?
Да и зачем? Раз кто-то так решил,
пусть и судьбу за нас стегает плёткой.
Теперь осталось кость тоски догрызть,
допив яд лет, о вечность грохнуть кубок,
и прежде чем кормить собою крыс
в последний раз увидеть бы друг друга.
В последний раз… Но в жизни всё – на раз,
и жизнь сама и первый, и последний
раз в нас… Была, да вот и весь рассказ,
печальней всех, пожалуй, что на свете…