Выходил Иван-дурак да на околицу,
Разговаривал с далёким юным месяцем:
«Что-то жизнь моя, нелёгкая, не спорится,
Что-то счастье непутёвое не клеится…
Позаели басурманы диким поедом!
Отобрали всё, что было за душонкою.
Думал, хуже быть не может, да какое там!..
Разлучили с русовласою девчонкою».
«И за что мне, - думал Ванька, - эти горести?
Али я посмел богов своих разгневати?
Бог-Перун, да покарай врагов без доблести!
Бог-Христос, да защити её от скверности!»
Мысли вдаль летят к любимой, расстоянием.
Долго в ночь глядел Иван бездонно-чёрную.
Приходило постепенно ПОНИМАНИЕ…
Вот и Сердце взбунтовалось непокорное.
Вдруг глаза заполыхали ярким пламенем!
Да как стукнет кулаком он в грудь сермяжную:
«И потомкам, что ли жить под этим знаменем?
Волочить судьбу холопов безотважную?!
Закралось в сердца и властвует отчаянье!
Как другие, с младых лет, под страхом хаживал…
Уделял свободе малое внимание,
Да врагов своих, наглеющих, уваживал…
Почему ж в молчаньи старосты мудрейшие?
Люди врозь по-одному с врагами маются?
За добро своё трясутся, точно лешие,
А понять друг друга даже не пытаются…
Почему за раболепство стало стыдно мне?
Может быть, судьба иная уготована?..»
* * *
Так плясали мысли в суете невиданной,
Так являлся человек сознанья нового.
И однажды – вышел Ванька в поле чистое,
Чтоб найти в том поле меч калёный-точеный;
Поклонился на церкву поклоном истовым,
Да отправился в дорогу одиночную…
* * *
А вернётся ли назад – то мне неведомо,
Только верю: он потом родится заново.
Вопреки российской карме жить под бременем,
Нас, Иванов, поучать, как сказку складывать.