Мотоциклами пел переулок.
Слишком много… да не было б драки…
В ночь, звездою упавшей, окурок,
где-то рядом рычанье собаки -
не приручена я, душегубы!
Даже битой и редко, но спящей,
от недуга уставшей, дробящей,
на цепи свои красные зубы…
Да какая такая же сучка
именует нас всех под гребёнку,
пресловутым, задолбанным – «жучка»?!
И суёт ближе к морде ручонку…
Кукла в коконе ярком… лосины
отливают лучом от затяжки
и сливовые, толстые ляжки -
душат очень любимую псину,
треплют, так понимать, что – лаская…
Но истратив любовную дозу
всё ж изловят намедни, хватая
пятерней… прижимая к навозу:
-
«Будешь бегать мне, сучка такая…!»
-
Буду бегать… Девчонкины слёзы
буду лить, буду радостно видеть,
сохранившись в укромнейшем месте -
как умеет любить она… вместе
с одинаковым – ненавидеть
всё живое… Как трепетно бойко,
она, гадость, хваталась за вилы
и лишь дед, перегнувшийся криво,
тормозил идиотку: «Постой-ка!»
Грязнолунность… сухая макуха
твёрдой пыли, старейшей Селены -
репьяхом пригвожденной на брюхо
небосвода… С ней вместе из плена,
да под слышные нам только трубы,
потроша сердцевину траншеи,
убежим всё равно и зарубы
будем греть у свободы на шее…
-
на девчоночьей, пухленькой шее…
-
свои
красные,
страшные
зубы…