Пожар в душе по-прежнему крепчал,
Грозя коль не спалить, то подрумянить,
А я раскинув руки в стороны стоял,
Листая, словно книгу, память.
И улыбался, глядя в небеса,
Лицо подставив ветру-попрошайке,
А он, хитрец, надул, как паруса,
Все что висело – полотенца, майки…
В веревках, словно в мачтах, заскрипел,
Надув мне в голову такую шалость,
Что от восторга я почти запел,
И «палуба» почти что закачалась.
Отчалю я, сегодня же, сейчас!
Кроссовки вверх метнутся якорями.
Поймаю ветер, и намечу галс,
И, как рулем, задвигаю дверями.
Канатов пухлых белых валуны
Возьму я в непривыкшие ладони,
И с грохотом отчалю от стены!
И не беда, что на простом балконе!
И не беда, что люди, вверх смотря
За головы свои начнут хвататься.
Тяжелых ваших взглядов якоря
Не помешают всласть мне налетаться.
Я полечу туда, за ту гору,
Где в теплых водах прячется круг солнца,
Услышу крики чаек поутру,
И этот шум, что в сердце раздается.
И я легко на воду опущусь,
Помчусь быстрей корвета и фрегата.
Прощай, тоска, прощай, земная грусть!
Встречай, волна, балконного пирата!..
Вдруг скрипнуло сиденье подо мной,
И вижу я не футов семь под килем,
А тех же метров десять над землей
Где мой балкон когда-то поместили.
Вздохну, поняв, что это только миг,
Навеянный больным воображеньем,
И никуда не уплывет мой бриг
Из цепких лап земного притяженья.
Все так же поразвешано бельё
И ряд привычной обуви на месте.
И счастливо сознание моё,
Что в жизни не отчалю в неизвестность.
А ветер, подлый выдумщик, пускай
Уносит мусор с моего балкона,
Надув игриво полотняный край
И растворясь в вершинах небосклона.