СТИХ – ПАЭМА
По седой равнине прерий
Быстро скачет медный фсадник,
И граната против танков,
На боку ево висела.
А кривой турецкой саблей,
С изолентой вместо ручки,
Он валил врагов всех валом,
Што за ним неслись в пагоню.
Он стрилял из писталета,
Выпуская всю абойму,
Пистолет он взял в пракате,
Заплатив большие деньги.
Конь его был серой масти,
Весь покрытый толстой бронью,
И кагда он ехал тихо,
Весело блистели клёпки.
Он скакал уже неделю,
Ничего не съев при этом,
Потому не испражнялся,
Испражнялась только лошадь.
И по этим метким меткам,
Наступая на капыта,
Ехали в пагоню танки,
И летели самолёты.
Он подбил четыре танка,
Зарубил два самолёта,
Но пагоня не отстала,
А наабарот насела.
Он не знал куда деватца,
Если кончатца патроны,
Но патроны не кончались,
Видно много он купил их.
Был бы конь его из брони,
И сам всадник был не медный,
Он давно бы ускакал бы,
В даль, подальше от пагони.
И тогда не в кайф бы было,
Нам читать поэму эту,
Потому-что не узнали
Мы, чем кончитца все дело.
Вот уже к концу подходит,
Третья тысяча патронов,
Из 120 тонн взятых,
Им в пракате на дарогу.
Харашо, что всадник медный,
И что конь его из брони,
А не то давно бы ПТУРСом,
С самалёта их падбили.
Но не вечная паэма,
И не вечные патроны …
Вопщем, он себя зарезал,
Шашкой острою, турецкой.
А подругу свою лошадь,
Чтобы в плен её не взяли,
Он взорвал бальшой гранатой,
Что на поясе висела.
И акончилась паэма,
Так как нашего героя,
Немцы сдали в переплавку,
Всадник был ведь весь из меди.
Фсё.
PS.
Вы канешно догадались,
Что, пра чёбы не писал я,
Всё пишу я про соседа,
Про маёра Гешу тоись!!!
17.3.1993 г.