Раз, два, три... боль крыльями ласточки снова накрыла сердце. Пять, шесть, семь корка черствого хлеба и полстакана воды. "Мама, ты знаешь, ведь сегодня такой день! Я сегодня проснулся с таким радостным ощущением, я не могу тебе объяснить, но я как будто заново родился". Фиалковое небо в маленьких квадратиках и желтый запах весны врывается в мое сознание, я почти младенец, ведь сегодня мой первый день рождения! Мой первый день свободы... Тени ночных кошмаров еще терзают мой мозг, но уже светает, и я рождаюсь заново. Еще пара часов и моя любимая кружка с горячим(?) чаем появится здесь. Ты знаешь, ма, ты бы наверно ругалась, но я ее не мыл после чая. Понимаешь, если ее долго не мыть, а потом наливать туда кипятку, то он слаще будет и почти, как чай, но это когда совсем туго. А еще соскучился по твоей тыквенной каше, она у тебя самая вкусная! Нет, ма, ты не думай, нас здесь частенько балуют: то картошки вареной дадут, а по последним дням месяца даже пирожки с квашеной капустой - но у тебя все равно вкуснее. Ты спрашиваешь о моем здоровье? Да я в порядке, хотя приходил тут какой-то врач что ли, послушал меня, а потом какие-то таблетки нашему охраннику передал. Ну ты знаешь, ма, он тот еще парень, этот охранник! Я бы без него наверно пропал. Вот говорят, друзей в тюрьме не найдешь, поди выживи там, а вот мне повезло. Тут у нас сыро, немногие остаются при выходе со здоровыми почками, а этот мне одеялко верблюжье принес, почти недырявое, говорит, мол, врач так наказал. Ну да это он стесняется, понимаешь, здесь ведь не принято слюни распускать. Он на самом деле отличный парень. Я наверно скучать по нему буду. А еще у меня здесь друг появился, да, вот представь себе. Ну то есть может не совсем друг, но все-таки живое существо. Он хоть и молчит, но мы друг друга все равно понимаем. Я его назвал Токи. Он когда бежит и перебирает лапками, такой смешной звук издает "ток-ток-ток". Вот потому и назвал его Токи. Думаю взять его с собой или нет, боюсь тебя напугать, ты же крыс не очень любишь. Я наверно так поступлю, я его возьму, а когда до лесу какого-нибудь доберусь, там и выпущу."
Восемь, девять, десять... пляшущие пылинки в солнечном луче. Темно-серые стены камеры обнажают свою шершавую грудь. Неистребимый запах сырости ложится мне на плечи. В ржавом замке нервно ворочается железный ключ. Сонный охранник бросает плошку с чем-то напоминающим кашу на пол и рядом оставляет бутылку желтой воды.
"Ух ты! А сегодня кажется перловка. Ммм.. она еще чуть теплая. Знаешь, мам, я сразу вспоминаю деревню, нашу буренку и как мы с братом дрались тогда за право первой кружки парного молока, помнишь? Давно это было. Я честно сказать вкус молока подзабыл, а вот брата помню. Интересно, как он там? Большим человеком наверно стал, не в пример мне...
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать... Стены тюрьмы содрогаются от громкого: "Подъееем!!!" Загремели ржавые засовы, заворчали низким басом отворяемые двери камер. Почти одиннадцать часов - прогулка. Где-то слышится ругань, стук падения тела. "Вставай, урррод! Че ты пидора из себя корчишь! Я те щас прочищу мозги по самое "мама не балуй"!
Весна... мир наполняется светлыми пастельными красками. Глаза тюремщиков щурятся от яркого солнца. Заключенные снимают потертые полосатые шапочки и подставляют лица теплу. Кажется, что это ожившая картина Ван Гога, только света больше и краски чуть ярче. Сегодня особенный день - воскресенье. Прогулка будет продолжительной, почти полтора часа. Однообразное, ежедневное хождение по кругу сегодня заменяется строительными работами. Впоследствии никто никогда не вспомнит, да и зачем, что этот детский сад был построен зэками. Забытый для всех остальных слой общества. Кому какое дело до них? Жизни и без того хватает темных красок...
"Ты только погляди на него, елы-палы! Он еще тут мне больным прикидываться вздумал!" Один из тюремщиков вытащил за шиворот существо, мало напоминающее человека. Лишь только подгибающиеся ноги и невнятное бормотание выдавали в нем живое создание. Сильный кашель в очередной раз потряс его грудь и капелька крови выступила на губах.
Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать... боль крыльями летучей мыши накрыла сердце. "Надо же.. наверно я и впрямь приболел. Но ты не волнуйся, ма, это у меня временами. Сердце болит, соскучился по тебе. Ты только не волнуйся, мамуль, просто дождись..."
***
Свинцовое лицо неба перекосилось от яркой вспышки молнии. Гроза. Полной грудью вдыхаю озоновый воздух. "Ту-ту та-ты, та-ты ту-ту" - дружный перестук колес и запах креозота. "Я что-то волнуюсь, мам, вдруг ты меня не узнаешь? Я ведь наверно изменился за десять лет. Ну, ничего, мне бы только вернуться домой, а там мы заживем! Интересно, как там рыжая Ленка поживает? Наверно замужем давно. Ну и ладно. Я как вернусь, на завод устроюсь и девчонку хорошую найду, и все будет, как у людей."
Бесконечная дорога в неизвестность, когда ты закончишься? Где моя душа обретет покой, а сердце любовь? Ты все еще стоишь перед глазами, моя маленькая заброшенная деревушка. Пять соседских домов с кое-где покошенной крышей и наш, выкрашенный светло-коричневой краской домик. Неизменное гнездо ласточки под крышей и запах сена в загоне. Мы уже скоро увидимся, осталось совсем немного.
Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать... "Мама! Я здесь! Я вернулся! Ты видишь? Это твои нежные руки, гладящие мою детскую головку, защищали меня ото всех на свете невзгод. Они стали такими морщинистыми, но это они. Любимые, самые красивые и ясные карие глаза. Мамочка! Ну почему ты плачешь? Неужели мой вид тебя так испугал? А я так рад, что наконец-то вернулся. Я очень соскучился, ма..........."
Раз, два, три... боль темной шалью накрыла меня с головой, но ведь мы все равно скоро увидимся, мама! Я обещаю.
(2004 г.)