Хороните своих мертвецов молодыми,
ибо камни поют, а распятия плачут.
В нарастающем сумраке бродят олени,
задевая рогами за гроздья созвездий.
В это время и воздух мне кажется ветхим,
и фасады домов ужимаются вдвое,
вдвое больше зима производит бумаги,
на которой никто не напишет: «...ad crucem» *
Дорогая, я знаю, ты жаждешь событий,
но любовь и война не приемлют условий.
Ностальгический спирт улетучится в вечность -
чем тогда я прижгу свою выскочку-память?
Наша пленная плоть,
вплоть до перечней птичьих,
не откажет себе в удовольствии клинча,
ибо больше никто не вернется с победой
ни в Эдем,
ни в Гаммельн,
ни в зрачок изумрудный.
Разве только что сдвиг атлантической складки,
разве только что звезд повивальное эхо,
нас заставят еще баловать перед строем -
ещё беличий хвост разразится искусством!
Поднимаешь глаза, чтобы взять это небо,
на ладонь посадить, дать отборной пшеницы,
холить,
нежить,
люлить,
называть неизбежным,
ну а небо всё дальше,
всё выше,
всё чище...
* Ibis ad crusem («Приговорен к распятию») - с этими словами Понтий Пилат обратился к Христу во время шестой пытки, после чего вышел на лифостротон и умыл руки.