Ой, мама, мама, - больно мне

Всё так просто в этих мирах,
Может, это в иных сложней,
Где понятия о добре,
Тихая песня,
В каждом окне,
Этой песни отражение –
Мысли фраз.
В струнном звоне,
Нет не власть –
Ревебрация,
Что с губ слетая
Отозвалась…
И полетела птицей по ветру,
На душу села,
И задела… ветку души,
Где мысль прорвалась
В кольца рекламных стен.
Уравновешивая молчание
Серых масс,
Песней, слово бьётся в каждом окне –
«Ой, мама, мама, -
Больно мне…»
И ни кто не хотел «умирать молодым…»
А икона у каждого –
Щепотка солёных фраз
На распахнутой краюхе
Твоей груди.
А, правда,
Поводырей небесных долин
Одна,
На место ушедших
Уже готов встать,
Каждый –
Тот, который один из пол ста –
Из тез, кто за так
Не хотел умирать.
«Ой, мама, мама, -
Больно мне…»

Всё так просто в этих мирах,
Может, это в иных сложней,
Где понятия о добре,
Не слагаются с песней Землян...
Правда - правда,
А ложь - лишь ложь, -
Где ж стирается эта грань?
В лицемерном лице только ложь,-
Фарисейство сейчас миром правит.
Нет,
Не стёрлось понятье то
В нас,
Не забыты его следы -
Через сердца живую грань, -
Протекают реки любви…
- Где господь?
Где трое из нас,
Каждым - двое, свидетель один.
Кто же раб, если господин –
Раб своих наречённых вершин,
И заложник похоти –
Тля.
Где же кольца,
И что петля?
Если в зеркале, каждый – один,
Отражается в жизни делах,
Что есть вечность и что есть прах?
Ад и рай, да не там
Где-то, -
Тут,
Всё на той же под небом земле,
Где одни, как в работе –
Добровольном аду,
А другие жируют в вине -
Повиниться бы, да что же им,
Каждый равный им что ли "плебей"? -
Если их перевёрнутый мир
Отгорожен от мира людей.
«Ой, мама, мама, -
больно мне…»