Сбываются чужие предсказания,
юродивые тексты – «ля, ля, ля…»
Почти уж перевитою в писание,
книжонке про нагого короля.
Сейчас куда ни плюнь – обёртки новые,
а к новому так тянется рука…
Меня толкают туши кошельковые
и сальная богема жмёт бока…
Художники… и всё уже программное,
живописавший график – вот он весь! -
Продать – его мишень универсамная.
Предать – его задушенная спесь…
Всеобщий траур, все полотна – бывшие,
где копии, укравшие уют…
Клепают натюрмортики застывшие,
на мертвых виноградинах куют.
Напротив – безразличье продававшего:
«Не щурьте глазки, нравственный кастрат!»
Малевича, как гения уставшего,
который - чёрный втюхал нам квадрат.
Семь лет я оживлял озера синие,
сиянье выси… холмики…кусты…
Семь лет… а в мастерской моей – уныние…
Порезанные лезвием холсты.
Вандалы?! Идиоты?!... нет – безбожники.
Почти что плюнуть на иконостас…
И мне ль пойти повеситься, художники?!
От слова «худо»… или как там вас…
Мой преподаватель, прекрасный живописец, семь лет готовил персональную выставку. Накануне долгожданного дня, его мастерская была взломана, а полотна – порезаны…
Он говорил мне, что хотел повеситься.
После случившегося, больше ничего не пишет…
Жаль…