Уже не ночь, но и еще не день,
еще та серость, от которой тень
по признакам почти неотличима
и мудрость несъедобная гонима
разнузданным каннибализмом вновь,
и то, что позже выльется в любовь,
еще инстинктом попросту зовется.
Но где-то там природа задается
вопросом обновления, и мы
уже стремимся выйти нз тюрьмы
пещерной ограниченности, чтобы
умом своим загладить грех утробы.