Семь смертных грехов тебя обошли стороною,
и если возникнет потребность когда-то их перечислить,
я найду их тотчас же в твоем окруженьи с лихвою,
как чешую, которую не так-то легко и счистить.
Ты кажешься мне святою. Пройдя лабиринт юдоли,
вернее, найдя тот выход, что вовсе не равен счастью,
ты оставалась белой вороной, щепоткой соли,
которая, между прочим, горьким своим участьем
прибавляла мне аппетита. Как говорят, о вкусах
долго не спорят иль вообще не спорят,
ведь не всегда ж, спасибо, там, где пустыня – пусто,
и не всегда, надеюсь, в тех же, все тех же спорах
множится то, что будет принято вдруг с восторгом,
хоть после всех трагедий выживет лишь простейший.
Трудно быть чертом, все же больше намного – Богом,
как средь предметов пошлых оригинальной вещью,
с коей желаешь слиться, прежде лаская, грея
взглядом влюбленным, позже – жаждущею рукою,
не уступая в прыти северному Борею,
пишущему, как обычно, ветреною строкою.