Мы, наследники белого крыла и 33-х роз,
В разнотравье с одного поля собранный воск.
Плавимся, из формы в форму перетекая,
И помня в каждой форме знакомые черты.
Одни из таких привидений города,
Вечно слушающие блюз под чужую гитару,
До времени цветения полной луны.
А там ночь, а там сад, а там ты,
Снова возлежишь в воздухе,
Прислоняясь к древа цветущего ветке.
Вдыхая орхидеи из ночной тишины,
И дымясь огоньком на ласковом ветре…
Среди свежести ночи, вырабатывая ток,
Создавая плавящуюся жару,
А потом умирая, каждый раз меж звёзд…
И тяжело просыпаясь затем по утру…
Ты перегнулась через перила балкона, -
Обнажённая грациозность из темноты,
Прижатый к перилам модерн, из неясного манящего тела.
И в комнату ко мне, дымком ворвавшаяся от сигарет,
Я вышел и прижался к свежести сада,
Перегнувшись через дымок табака,
И как он, струящийся по тебе,
Огонёк всё разгорался, дрожал во тьме,
Как ты, всё сильней в темноту сада дышала,
Видно воздух нашего времени свежесть,
В тридцать жёлтых роз без шипов,
И в три алых из любви и надежд.
Где с привкусом дыма и сада,
Наша бежала любовь,
От гротеска балкона,
До простоты одеяла.
А потом, всё дым,
Ты специя, я специя -
В восточном танце
На целую ночь.
Такую, как
Сейчас…
Точь-в-точь.
Темно.
Тепло.
В садах
Ночь.
…
Теперь ты утро иного рассвета,
Спасибо Танюшка, за эти лета.
Где мир был из розовых снов.
Любовь, это странная сила,
Которую можно снести,
Лишь имея парное крыло,
К левому правое крыло.
Мы примеряли мечты,
Мы были на Ты,
Мы проживали
Взаимно нужные годы,
Из гражданской суеты,
И теперь мы свободны.
Свободен я и свободна ты.
Ветер разносит по саду
Ночную прохладу,
А в дыме сигарет
Возникают твои следы.
Я слишком давно бросил дым,
Из сухого сигаретного плена,
Где одна из роз – это Ты.
И каждая роза была всерьёз.
Да, я грешен, но до чистоты,
А сейчас хочу только одной,
Навечно желанной звезды.
Наверное, плод граната созрел,
И листва сада его хранит.
Давно были для тебя розы,
Всего тридцать три,
Последнее приятное – Прощай!
Тридцать жёлтых,
И красных три,
Пусть даже символ сей разгадан.
И если я в городе встречал тебя,
Я, незамеченным, не замечал,
И всё же, как изящная часть
Старинного особняка
Ты грациозным гротеском
С подругой бежала –
Стройная обворожительность
И достопримечательность этих мест,
Которая, вечно летит по жизни,
Земли чуть касаясь…
Всегда налегке,
Из дыма и грёз.
А я ветер и дым, среди этого града
Незамеченное начало иных миров,
Но только одной любви.
Теперь только одной любви
Зарождающееся небритое начало,
Нашедшее оторванное крыло…
Ах эти крылья,
Несли в семнадцать,
Восемнадцать и двадцать,
Несли в двадцать пять,
Несли в двадцать восемь,
Затем в тридцать три,
Уже тридцать пять
В повороте дороги…
Пусть в жизни другой,
И другие стихи,
Но был он рождён для этой дороге,
Где с парным крылом,
Ты, мой ангел стоишь.
Ведь каждый рождён, чтобы летать,
Когда в садах вызреет плод его естества.
Жизнь будет ясная потертая ткань,
И ты, до конца, без дилемм и «если».
Я по дороге своей
Несу – во груди спелый плод,
И в полотне белом завёрнутое крыло,
Связку разнотравий и запахи роз,
И тех, кто в душе моей хороводы водил...
Старую кисть, заточенное перо,
И светлую веру, что не один.
***